По следам невыученных уроков

Евстигнеева Алиса

– Ты не поверишь!
– фыркнул он.
– У нас на районе поменялся инспектор. Корчагин Павел Петрович. Тёзка. Невзрачный такой. Мы его потом тараканом звать стали, из-за усов и вездесущность. Петровичу уже тогда было хорошо за сорок. Помню, притащили меня за какую-то ерунду в опорный пункт. Патруль меня хорошо знал, обрисовали в общих красках, что я за птица такая Корчагину. Я их матом крою, забавы ради, а он стоит и рассматривает меня да усы свои накручивает. Ему патруль говорит, что неплохо бы протокол составить, всё ещё надеялись меня в распределитель отправить, а Петрович, зараза такая, сразу просёк, что ни с кем я разговаривать не буду, велел меня в аквариум (камера такая)

запихать. Нас в то время вроде как старались в стороне от взрослого контингента держать, понимали, что быстро нужными контактами обрастём. Ушлыми же были. А этот запихал… Почти на двое суток. Ещё и в детский дом отзвонился, чтобы не теряли, сказал, что взял на перевоспитание.

– Помогло?

– Не особо, - Паша на удивление расплылся в улыбке, как если бы вспоминал о чём-то хорошем.
– Он со мной этот фокус ещё раза три проделал за две недели. Я уже искренне подумывал, что вот выпустят меня - я его в какой-нибудь подворотне подстерегу и по голове-то оприходую. А он как почувствовал и той же ночью меня из аквариума выдернул, усадил у себя в кабинете и… сигарету протянул.

– Очень педагогично.

– Нет, Ксюш, ты не понимаешь. По-доброму бы не прошло. Я уже тогда добра не понимал, не верил просто-напросто. Элементарно налей он мне чая, я бы, скорее всего, Петровичу в лицо его и выплеснул. А так… он мне показал, что готов воспринимать меня как взрослого. В общем, мы разговорились. То ли я был сонный, то ли Таракан этот усатый настырным, но мы с ним тогда до самого утра проговорили, пачку сигарет целую скурили. По сути ни о чём не разговаривали, просто о каких-то мелочах. Но знаешь, зашло, у меня впервые в жизни было чувство, что кому-то интересна моя судьба. А на утро… а на утро он меня в морг притащил. Договорился с санитарами. Короче, у них труп паренька был, моего возраста примерно. Может, чуть старше, не помню уже… Они меня к столу подвели, простынь откинули… а там тело… синюшное всё. Я чуть не блеванул прям там, а Петрович-зараза, меня на месте удерживает и приговаривает: “Смотри-смотри. Будешь себя и дальше так вести, либо сам кого-нибудь грохнешь, либо на его месте окажешься”. Как же меня трясло. Я даже не знал, что так бывает. Ксюш, ну вот реально. Зуб на зуб не попадал.

– Шоковая терапия?
– почти беззвучно спросила я, чувствуя, как меня тоже начинает потряхивать, пришлось посильнее сцепить пальцы, чтобы те не дрожали.

– Наверное. Но ты знаешь… а ведь это возымело эффект, я тогда порядком притих, чтобы по возможности с Корчагиным дел не иметь. Думал, да ну нафиг его, псих же. Засел в детском доме, со скуки даже учёбу подтянул. Я неглупый же был, - самодовольно заметил Паша.
– Я когда в школе появлялся, всегда всё на лету схватывал. А тут… Тут бог велел. Короче, я даже в десятый класс попал. Сам не понял как. Это уже потом мне завуч шепнула на выпускном, что за меня Петрович попросил.

– Зацепил ты его.

– Не то чтобы особо, просто он увидел, что есть у меня шанс… на жизнь. Нас на самом деле много таких было, за кем он так или иначе присматривал сверх своих основных обязанностей. Я в следующий раз к ним попал аж через полгода, по пьяни подрался с кем-то. Так Корчагин обрадовался мне как родному, спать уложил у себя в кабинете, дал проспаться… потом поил меня чаем с пирожками, жена испекла. Я думал, что он опять жестить будет, ну там морг, камера. Но он лишь спросил, что мы имеем по итогу. Я только и смог, что плечами пожать. А он мне речь толкает: “Смотри, тёзка, ты почти шесть месяцев прожил как человек. Значит, можешь”. Вот тогда я и задумался. Оказалось, что да, могу.

– Ты поэтому в полицию пошёл?

– Не совсем. Я после школы сразу в армию попал.

Это уже потом Петрович меня в ППС притащил. Ну а то, что я параллельно на юридический на вечерку поступил, вышло как-то само собой.

В машине вновь повисла тишина, по радио крутилась какая-то попса, словно напоминая о том, что в этом мире есть место чему-то лёгкому и беззаботному. Мы мчали по трассе, словно убегали от мрачных мыслей и смутного прошлого.

– Ты можешь собой гордиться, - на полном серьёзе заявила я.

На что Савицкий опять фыркнул, к слову, очень походя на Филю, тот тоже так умел.

– Ксюшка, я тебе это рассказал не для того, чтобы ты меня жалела или романтизировала.

– Я не…

– Ты-то как раз - да. Просто помни, что я ни разу не герой.

Глава 15

Паша гнал вперёд, а я рассматривала пролетающие за окном бескрайние поля. Мы уже какое-то время не разговаривали, плавая каждый в своих мыслях. Тишина давила, несмотря на то, что каждый из нас усиленно делал вид, что всё в порядке. Я размышляла над его историей, пытаясь примириться с несправедливостью этого мира. Информации он выдал непривычно много, но вот что делать с ней, было не ясно.

– Грузишься, - после отметки о преодолении очередного километра поморщился Савицкий.

– Переживаю, - уже традиционно поправила его.

– А чего переживать? Я уже взрослый дядя, и всё в прошлом.

– Но ведь тебя и в настоящем тоже что-то… тревожит.

Он опять скривился.

– Ксения Игоревна, вот только не начинай. Я тебя с собой позвал, чтоб голову проветрить, а не устраивать сеанс психоанализа и глупых терзаний.

Я конечно же надулась, едва не потребовав, чтобы Савицкий немедленно остановил машину и высадил меня тут же на трассе. Но вовремя одумалась, верно рассудив, что застрять в трёх часах езды от родного города, не самая лучшая идея. Нам оставалось ехать примерно столько же, и я сумела убедить себя, что уж как-нибудь переживу несколько лишних часов в компании этого гада. А потом… поймала краем глаза его улыбку, которую Савицкий не особо и пытался скрыть.

– Ты это специально, да?

– Просто ты всё слишком близко к сердцу принимаешь. Лучше злись.

– Паш…

– Ксюш, правда, я тебе это всё рассказал не для того, чтобы ты жалела меня и уж тем более прощала какие-то косяки. Просто ты должна понимать что я такое.

– И что же ты такое?

Савицкий закусил губу, подбирая слова.

– Помнишь наш разговор на твоей кухне? Ну там, про добро и всё такое? Ты ещё обвинила меня в цинизме?

Вместо ответа я просто кивнула.

– Ну так вот. Это я.

И опять меня накрыло желанием доказать ему… Вот только что? Что в этом мире ещё осталось место чему-то хорошему? Или же что Паша совсем не такой, каким пытается себя нарисовать? Вот только насчёт последнего я сама была не уверена…

Вопрос, зачем мне знать, какой он, я предпочла опустить.

Через пару часов мы заехали на заправку, здесь нашлась небольшая придорожная кафешка. И пока я с подозрением принюхивалась к здешнему ассортименту, Пашка успел купить нам две огромных шаурмы.

– А как же антисанитария?
– печально вздохнула я, скептически глядя на лаваш в своих руках.

– Если мы отравимся, разрешаю тебе подать на них в суд.

– А если уже будет поздно?

– То будет уже поздно, - беззаботно пожал он плечами и откусил огромный кусок от своей шаурмы. Мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Мы сидели на капоте его машины, и я по-хозяйски подобрала ноги под себя, приняв позу йога и гоня мысли о том, что сейчас своим задом соберу всю дорожную пыль.