По следам обречённых душ
Шрифт:
— Простить, — безжизненным эхом отозвалась Лания. — Простить? Думаешь рассказал о своём нелёгком прошлом, и мы сразу всё забудем? Это не так… просто — простить, но ты хотя бы… не должен винить во всём себя. Наш отец тоже приложил к этому руку, — по горлу начала пониматься желчь. Порываясь встать с кровати, Лания напрочь забыла о слабости, притупившейся чувствами. Ноги не выдержали веса тела, и девушка свалилась на пол. Валтис резко поднял голову и уже подскочил, делая шаг в её сторону, как Нобилиа вскинула руку. — Не смей приближаться ко мне. По крайней мере не сейчас. Хочешь наладить
Уверенно оперевшись рукой о кровать, Лания таки смогла подняться и снова сесть, но комната точно продолжала давить на неё. Поджав губы, она смело подняла голову, пересиливая страх того, что брат снова может начать перекраивать и разрушать её рассудок. Их глаза встретились, и девушка долгие несколько минут буравила его лицо взглядом, изучала каждую черту по новой, старалась перестать видеть в нём монстра. Получалось скверно. Пересиливая себя, она протянула к нему руку.
— Закладывать фундамент придётся долго и тяжко, — предупредила она.
— У нас по-другому и не бывает, — Валтис выдавил расслабленную, усталую улыбку и нерешительно подошёл, протягивая свою ладонь.
Брат и сестра ухватили друг друга за предплечья в примирительном жесте.
— Твои… — парень осёкся, после чего поправил себя: — наши родители должны скоро прийти, тебе лучше лечь обратно.
Отпустив руку Лании, Валтис вернулся в кресло в углу комнаты.
Академия кувелов,
комната пациентов
Царившее в молчание электризовало воздух напряжением. Валтис изредка кидал взгляд на сестру, выглядящую значительно лучше и находящуюся явно в своём уме. Она с некой грустью смотрела в окно. С момента разговора они не проронили больше не слова, просто терпеливо ждали появления родителей и медитрии, которая должна сказать нечто важное по состоянию Лании. Крадман понимал, что новость вряд ли будет приятной, раз женщина отказалась сообщать информацию ему, потребовав присутствия родителей.
Разбередив старую рану откровением перед сестрой, он никак не мог успокоиться. Больные воспоминания подобно сигнальным огням, ожесточённо мелькали в сознании, показывая самые омерзительные сцены прошлого. Будь его воля, он бы с радостью отказался от него, позабыл, но вопреки всему должен был помнить вечно, чтобы не повторить больше тех же ошибок. Только вот Валтис не был уверен сможет ли вынести, как минимум сто пятьдесят лет с этой памятью, — а ведь это даже не средняя продолжительность жизни.
В такие моменты он начинал завидовать вивпамундам, которые едва ли могли дожить и до семидесяти, а ему придётся влачить это бремя чуть ли не вдвое больше; но лишь при условии, что не будет убит раньше.
— Лания! — дверь распахнулась, в комнату влетела Тамия и сразу же бросилась к дочери.
Глядя на эту женщину, Валтис испытывал невероятно сильную, а порой и вовсе душащую тоску по своей. Пусть его мать и была сломлена отцом, проявляла слабость и смирение, но никогда не переставала прижимать к себе сына или прятать за своей хрупкой фигурой. Он скучал по её
Крадман перевёл взгляд на вошедшего следом Сэбконта. Мужчина сделал несколько шагов к кровати Лании, но замер, когда Тамия злобно сверкнула ему глазами. Будь родители парня такими же, ему не пришлось бы никого терять, он, наверняка, не стал таким озлобленным и не потерял способность к эмпатии, как и не совершил всех тех ошибок. Как жаль, что семью не выбирают, подумал он и подпёр щёку рукой.
Глава семейства повернулся, заметил сына и пошёл уже в его сторону, не переставая досадливо кривить губы и поглядывать на дочь.
— Как тут обстановка? — спросил беспокойно мужчина, поглядывая на Валтиса с всё ещё непривычной академцу мягкостью.
— Я старался никого не пускать последний час, заходила только подруга Лании, но я её выпроводил. Медитрия ждала вашего приезда, отказалась говорить лично мне о состоянии Лании. Не знаю, что произошло, но время от времени Лания странно себя вела, особенно с утра, — в голове Валтиса мелькнула неожиданная мысль.
«А что если причина в Присфидуме? Сестра была совершенно не похожа на себя, когда он здесь был», — ужесточившись, он сжал кулак, подпирающий голову, а после поднялся со своего места.
— Сэбконт, тебе стоит поговорить с дочерью. Это нужно вам обоим, иначе всё может… пойти по наклонной…
Нобилиа порывисто притянул к себе сына, глаза его дрогнули.
— Не переживай, с нашей семьёй всё будет в порядке. Тебе больше не придётся переживать разруху. Прости меня, я ведь даже не подумал, как тебе будет тяжело. Мы поговорим все вместе, когда Лания поправится, — мужчина ласково, по-отцовски, потрепал сына по голове и неловко приобнял. — Я никогда тебе не предлагал, но, если захочешь… мы можем узаконить все наши отношения, и ты сможешь взять себе фамилию нашего рода.
Тепло исходящее от отца, пролезло в самую душу и бережно обхватило его сердце. Глаза запекло, а горло сдавило от того, что захотелось разрыдаться как маленькому дитя. Как долго он желал любви, но не мог её принять, как долго в нём жил жестокий дух умершего отца и как долго Валтис грезил тем, чтобы достойно принимать и отдавать любовь. Академец знал, что ему предстоит сломать ещё множество стен, прежде чем он сможет научиться жить по-новому, но теперь знал, что на этом пути одинок не будет. Ему есть ради кого меняться и к чему стремиться, чего ещё парень может желать?
Мужская часть семьи Нобилиа медленно приблизилась к койке Лании. Когда её взгляд встретился с отцовским, она болезненно нахмурилась и опустила голову. Заботливая мать с осторожностью гладила дочь по щеке, когда в комнату зашёл ещё один человек. Медитрия деловито подошла к кровати пациентки, крепко сжимая в руках свой айкофэт.
Выдохнув, женщина постаралась прогнать все эмоции, прежде чем обратить взгляд на родителей академки. Валтис напрягся от одно вида её серьёзного вида.
— Ситвэзе сатадас?, — после короткого приветствия, она нажала на устройство на руке, откуда сразу же выскочило небольшое окошко. — Полагаю, теперь мы можем обсудить состояние Лании.