По следам преступления
Шрифт:
Рано утром, едва только солнце начало подниматься над вершинами гор, на пустынной в тот час дороге показался Луненко с чемоданом в руке. Озираясь по сторонам, он спешил в аэропорт. Неожиданно вышедший из-за кустов Чкадуа преградил ему дорогу.
— А, генацвале! Бежать вздумал?
— Что вам надо? — испуганно спросил Луненко. — Дайте пройти.
— Я тебя выведу на чистую воду, мошенник! Отдавай мои одиннадцать тысяч пятьсот!
— Вы с ума сошли? Я вас знать не знаю. Первый раз в глаза вижу. Пустите! Я опаздываю на самолет.
— Никуда тебя не пущу, пока не заплатишь.
—
— А сам-то ты кто? Неужели честный человек? Я бы, конечно, мог заявить о тебе в ОБХСС, но Чкадуа привык сам расправляться со своими обидчиками. Я действую по закону гор. Сейчас ты поедешь со мной к своему сообщнику, а пикнешь — прирежу!
Луненко ничего не оставалось, как повиноваться.
— Пойдем, — приказал Чкадуа.
Неподалеку стояла машина. Чкадуа посадил в нее своего пленника и привез его к Джикия. Пока Чкадуа и Джикия разговаривали между собой на родном языке, время от времени бросая на пленника грозные, негодующие взгляды, Луненко смиренно стоял понурив голову. Потом Чкадуа сказал:
— Этот человек говорит, что не знает тебя и ни к чему не причастен. Я ему верю. Он честный.
— Значит, вы меня отпускаете? — оживился Луненко.
— Нет! До тех пор, пока не вернешь мне одиннадцать тысяч пятьсот рублей…
— Караул! — завопил Луненко.
Чкадуа отвез Луненко в Зугдиди и там запер в темной, без окон, комнате в своем доме. «До тех пор не выпущу, пока не согласишься вернуть мне все одиннадцать тысяч пятьсот!» — снова пригрозил он.
«Кавказский пленник» заскрежетал в бессильной ярости зубами. Ну и ситуация! Даже в милицию нельзя обратиться. Дать знать о случившемся — значит разоблачить самого себя. Бежать? Но от такого, как Чкадуа, не убежишь!
Три дня Луненко тосковал взаперти, а на четвертый не выдержал:
— Отпустите, ради бога, так уж и быть, заплачу вам все деньги, будь они неладны! С собой у меня такой суммы нет. Полетите со мной в Ленинград и там получите одиннадцать тысяч пятьсот…
— Уже не одиннадцать тысяч пятьсот, а тринадцать тысяч. Одиннадцать тысяч пятьсот я заплатил за поддельный билет, а тысячу пятьсот истратил на поездки, связанные с розыском вас, мошенников. Согласен на такие условия?
— Согласен! — ответил Луненко, а сам подумал: «Где я найду такую сумму? Ну, да там видно будет. Только бы до Ленинграда добраться».
Все расходы по доставке Луненко на берега Невы Чкадуа взял на себя. Он кормил его и поил, но ни на минуту не спускал с него глаз. Со стороны можно было подумать, что это двое хороших знакомых. Чкадуа в ожидании денег пребывал в благодушном настроении, даже подшучивал над Луненко, называл его «генацвале», а тому ничего не оставалось, как поддерживать эту игру, от которой ему хотелось скрипеть зубами и рвать на себе волосы. Временами Чкадуа толкал его в бок и напоминал:
— Только не вздумай бежать, генацвале. Помни — кинжал в бок. Мне терять нечего.
…Самолет прибыл в Ленинград. Скрыться от Чкадуа не было никакой возможности. Пришлось разыскивать Доронова. Луненко дозвонился к нему по телефону и сказал, чтобы он обязательно пришел на угол Невского и улицы Маяковского, к пивному бару: есть важное дело. Доронов явился вместе с Саркяном. Он подошел к Луненко,
Позже он так рассказывал об этой встрече:
— Пока Доронов разговаривал с Луненко, я подошел к киоску, купил сигареты. Оглянулся и вдруг увидел Чкадуа. Он тоже заметил меня. Я так перепугался, что решил немедленно уйти. На Литейном проспекте сел в троллейбус, проехал остановку, вышел. Боясь, что Чкадуа преследует меня и, чего доброго, еще прирежет, я направился к метро, доехал до площади Льва Толстого, зашел в кинотеатр, а в середине сеанса вышел из зала…
Доронов также видел Чкадуа, но тот к нему не подошел, прохаживался по тротуару, не спуская глаз с Луненко. Последний рассказал Доронову, в какую попал историю, и потребовал, чтобы Чкадуа были возвращены все его деньги. Доронов же предложил: пусть Луненко выложит Чкадуа свои деньги, а за это он, Доронов, обязуется расплатиться с ним поддельными лотерейными билетами.
Луненко раздобыл только 12 тысяч, отдал их Чкадуа, и тот наконец отпустил его, пригрозив напоследок, чтобы он не появлялся больше в Грузии, иначе плохо ему будет.
Едва оправившись от испуга, Луненко начал подумывать о том, как бы возместить материальный ущерб, который он понес. На руках у него снова был поддельный лотерейный билет, полученный им в качестве компенсации от Доронова, и он решил пустить его в ход, надеясь на то, что должно же ему в конце концов повезти…
Арховский посоветовал Луненко продать билет старшему продавцу магазина Фрунзенского райпищеторга Анакидзе. Придя в магазин, Луненко запросил «по-божески» — 7 тысяч. Однако Анакидзе отказался от покупки. Случайно в магазине в это время находились два грузина. Услышав, что речь идет о лотерейном билете, на который пал выигрыш — автомашина «Волга», они сказали, что могут его приобрести. Луненко тут же повысил цену до 11 тысяч.
Договорились, что он привезет билет на квартиру к Анакидзе, куда придут и грузины. Луненко явился не один. С ним опять была Людмила Казина, которую он представил как сестру владелицы «счастливого» билета. Покупатели, однако, были осторожны. Во-первых, они соглашались купить билет только после проведения экспертизы, во-вторых, потребовали от Луненко предъявления паспорта. Через некоторое время Луненко показал им паспорт на имя Пурышкина. Грузины списали с паспорта данные и на другой день пришли к настоящему Пурышкину, который лишь от них узнал, что утерянный им паспорт, судя по всему, попал в руки какого-то проходимца. Бдительность, проявленная грузинами, предостерегла их от покупки поддельного лотерейного билета.
А Луненко, которого снова постигла неудача, нашел тем временем других желающих приобрести билет. Это были Ласурашвили и Арутюнян. Луненко сказал, что билет продает его подружка. Он показал им паспорт на имя все того же Пурышкина. При этом руки у него дрожали.
— Ай, нехороший, должно быть, он человек, раз у него руки так трясутся, — сказал по-грузински Арутюнян, обращаясь к Ласурашвили. И уже по-русски спросил у Луненко: — Почему дрожишь?
— Боюсь.
— Чего боишься?
— А вдруг обманете?