По следам золотого идола

Зотов Борис

– Послушай, Василь, - сказал мне Яковенко, когда мы двинулись к лагерю, - что у тебя, недержание речи, что ли? Ведь договорились же!

– А что я такого сказал? Я все время себя контролировал: мы туристы, ну, узнал про старожилов... Это естественно! Андрей уж напрочь подавил нас своим авторитетом, а ведь нашли флягу мы! Тетрадь Петрова - мы!
– горячился я, ожидая спора.

Но Александр угрюмо молчал, и я почувствовал, что он со мной не согласен. Несмотря на внешнюю убедительность моих доводов, сам я ощутил некоторую неловкость, словно нарушены какие-то законы, совершена несправедливость, что ли. Ведь

договорились же...

Поразмыслив, я пришел к выводу, что своими выступлениями в Слободе я почти поставил нашу тайну и все дело на грань провала. Черт, вечно меня заносит: сначала сделаю, потом разбираюсь.

Впрочем, еще неясно, что узнал Андрей.

Когда мы подошли к лагерю, все трио хлопотало около костра, от которого тянуло ароматом знаменитого кондера.

– Вот, для укрепления рядов, - сказали, выкладывая продукты из мешка и решив не задавать самого главного вопроса: есть Пирогов или нет.

Но Андрей тоже довольно долго молчал. Бросив на нас внимательный взгляд, он наконец, продолжая возиться с кондером, как бы вскользь произнес:

– Жителя Малой Слободы с фамилией Пирогов не числится. Когда я показал письмо и членский билет Общества по охране памятников культуры и истории, при мне были подняты и довоенные документы. Пирогов здесь никогда не проживал.

– Так я и знал. Не повезло, а жаль.

– А я все равно не жалею, что поехала.
– Инга сидела у костра, обхватив руками колени и задумчиво склонив набок голову, точь-в-точь как Аленушка на картине Васнецова.
– Столько всего повидала! Давайте просто поживем здесь денек-другой, вон черника поспевает. Покупаемся...

– Купаться мы могли и в Волге, - заметил Сашка, - не за этим ехали. Жаль, что Пирогова в Малой Слободе не оказалось.

– При чем тут Малая Слобода!
– чуть не закричал я.
– Из записей Сергея Петрова следует, что он в этой самой Слободе узнал о Пирогове. Понимаете, только узнал! Может, Пирогов жил или живет где-то поблизости!

Аспирант с сожалением посмотрел на меня, как на больного.

– Ну, разумеется, я такую возможность не сбрасывал со счетов. Ответ: в радиусе на добрую сотню километров от Слободы никаких населенных пунктов нет. В поселке на Двине, где мы садились на катер, леспромхоз. У них на делянках в бассейне Вилюги кое-где есть жилье. Но это все времянки, вагончики. До войны хозяйства этого не было и в проекте.

– Стало быть, - закончил Липский, - и Пирогов там жить не мог.

– Там не мог, - упорствовал я, - где-то в другом месте мог. Тайга велика. Вдруг у него была избушка в тайге?

– Избушка на курьих ножках, - усмехнулся Дмитрий, - допустим. Но где искать ее? Впятером прочешем весь лес? Фантастика!

– А люди? Надо идти к ним. Вот мы, - я оглянулся на Александра, ища поддержки, и он кивнул, - мы тут кое с кем познакомились и вечером пойдем к старожилу Сергееву.

– Да, это, пожалуй, наш последний шанс, - охотно согласился президент, - сходите для очистки совести, ветра вам в паруса и шесть футов воды под килем. А сейчас давайте обедать! А то кондер остынет!

Мы дружно заработали ложками.

ЗАПИСЬ 8

Небольшой, очевидно построенный в самодеятельном порядке, спортгородок помещался на пустыре, сразу за конторой охотхозяйства. Мы легко определили его еще издали по тугим ударам мяча и судейским

отрывистым свисткам, при звуках которых Яковенко встрепенулся, как старый боевой конь, услыхавший сигнал трубы. Кроме играющих и судьи, рядом с волейбольной площадкой стояли несколько человек резерва и, как водится, кучка болельщиков.

Команды играли дружно, азартно, с желанием; с той и другой стороны было по два-три сильных, прыгучих парня-забивалы, но в их игре чувствовалось отсутствие школы и слабость техники. Пашка судил. Он был в той же полотняной шапочке с козырьком, но в кедах и тренировочных штанах. Нам он кивнул, как старым знакомым, не выпуская изо рта свистка.

– Товарищ судья! Запишите меня в команду, - попросил Александр и, получив согласие, начал разминаться.

– Четырнадцать - девять! Мяч на игру, команду на "мусор"!
– возгласил Павел и сразу же после сильной подачи дал продолжительный свисток - игра!

Я, конечно, переживал за Сашку, но он оказался на высоте. Получив пас, он высоко выпрыгнул над сеткой и, как гвоздь, вбил мяч в площадку противника, легко обойдя блок. После этого Александр перешел на первый номер и сделал три очка с подачи. Подает он хитро: мяч летит будто бы слабо, но в конце траектории начинает вихляться в воздушных струях, и принять его не так-то просто.

– Во дает дрозда студент! Технарь!
– загудели болельщики.

– Ощетинились! Надулись!
– взывал капитан команды противника. Главное - прием!

Игроки, что называется, завели друг друга, и схватка вспыхнула с новой силой. Команда Яковенко с трудом, но выиграла партию. Я постучал пальцем по циферблату часов, но парни слишком увлеклись.

– Погоди, Василий, еще одну партийку!

Поменялись площадками, и снова взвился мяч.

Когда партия уже приближалась к концу, с улицы послышалось треньканье гитары, и довольно приятный, немного надрывный голос запел какую-то незнакомую песню.

Помню этот вечер за рекой,

В лунном серебре купались ели,

И струились косы под рукой,

И вдали шальные птицы пели

И с тех пор я потерял покой,

И с тех пор мне эта ночка снится,

Все, что было с нами за рекой,

Все, о чем тогда пропели птицы

"Наверное, местный бард вышел на прогулку", - решил я, направляясь на голос. Гитарил и пел давешний парень с рыжими баками. Чуть поодаль, у магазина, маялись две помятые, заросшие недельной щетиной личности. В этот момент из магазинной двери выпорхнула ладная беленькая деваха в аккуратном джинсовом костюмчике с пластиковой хозяйственной сумкой в руке. Гитарист оживился, взял несколько аккордов и ленивой походкой двинулся навстречу девушке, загораживая дорогу. Она молча, сжав губы и опустив глаза, пыталась обойти его то справа, то слева, но гитарист снова и снова заступал ей путь.

Некрасивая эта сцена затягивалась, и у меня вырвалось:

– Слушай, перестань хамить!

Рыжий даже не обернулся, проигнорировав меня напрочь, но небритые личности, как будто их кто-то переставил с места на место, мгновенно очутились передо мной.

– Цыц, козявка, - презрительно сплюнул на сторону один из них, в то время как другой угрожающе приблизился ко мне...

Чем все это кончилось бы, не хочу думать, но тут сзади раздался Пашкин басок:

– А ну, в чем дело?!