По следу коршуна

Жуков Вячеслав Владимирович

Он не успел на один шаг.

Федор услышал громкий звенящий выстрел, который отбросил Грека назад, но он нашел в себе силы и рванулся опять, глядя не на ствол в руке, а в обезумевшие глаза женщины.

– Грек, стой! – что есть силы, заорал Туманов, бросившись на помощь к другу. – Остановись, Грек. – В горячке Федор даже не подумал о том, что так легко и просто может сам попасть под пулю. Желание во что бы то ни стало спасти друга, заставило его напрочь забыть о собственной безопасности. Сашка Грек должен жить! Было его мыслью.

Грек почти дотянулся. Но второй выстрел окончательно опрокинул его на пол. Возможно, эта пуля

предназначалась Туманову, и капитан, догадавшись, загородил его своим телом. Он упал на ковер, закрывая руками обе раны, стиснув от боли зубы. Но он не умер, даже как будто пытался что-то сказать Федору или своей кудрявой подруге, которая так жестоко расправилась с ним. Но губы дрожали. Дрожали от боли.

Левой рукой Федор ударил по пистолету, и только это спасло его от смерти. Пуля пролетела буквально рядом с его головой и, пробив дверцу стеклянного шкафа, вонзилась в большой фарфоровый чайник, расколошматив его. Послышался звон битой посуды.

Еще раз выстрелить в Федора она не успела. Ее промах, оказался его шансом на спасение. Двумя руками, Туманов схватил кисть женщины вместе с пистолетом и со всей силы выкрутил ее.

Новикова вскрикнула от невыносимой боли и выронила пистолет, упав на колени. Но расслабляться Федор и не думал, предполагая о скрытом коварстве хорошо подготовленной женщины. И это оказалось очень правильным, потому что в следующую секунду ее левая рука взметнулась к его лицу, целясь острыми ногтями попасть ему в глаза. Старый изведанный прием. Им в достаточной степени хорошо владеет большинство женщин. Резкий выпад руки, а точное попадание в глаз, на всю жизнь причинит увечье. Но Туманов умел от него защищаться. Поэтому легко перехватил ее руку и опрокинув женщину на живот, заломил руку за спину. Одну и тут же вторую. Чего-чего, а выкручивать руки в милиции научили. Наручников при себе не оказалось, и пришлось воспользоваться шнурком из ее кроссовок.

– Больно, – закричала она, когда Федор затянул ее запястья. Особенно возиться с ней было некогда. Требовалась срочная помощь истекающему кровью Греку. Поэтому Федор огрызнулся:

– Потерпишь. Сука! Ты подстрелила моего друга.

– Жаль, что еще не удалось и тебя подстрелить, – терпя боль, оскалилась она в улыбке. На того, с кем еще вчера занималась любовью, глянула как на ненужный предмет. В глазах ни капли эмоций. Сказалась дрессировка генерала Павлова.

Туманов достал из кармана пиджака трубку сотового, набрал номер оперативного дежурного и вызвал оперативную группу.

– И срочно давай сюда медиков. Грек еще жив, – Федор присел рядом с лежащим Сан Санычем. – Держись, Санек. Мы еще попляшем на твоей свадьбе.

Грек услышал его и едва заметно улыбнулся. Даже сейчас, истекая кровью, он не утратил чувства юмора, которым, наверное, пытался унять боль и ослабевшим голосом произнес:

– Это плохая тетя, я на ней не женюсь.

Федор, соглашаясь с Греком, кивнул головой.

– Погоди, Сан Саныч. Мы тебе невесту из Греции закажем, – ответил Федор тоже шуткой, вспоминая, как Грек однажды сказал им, что хотел бы жениться на гречанке. Но Грек, кажется, этого уже не услышал. Так и закрыл глаза с улыбкой.

Федор схватил Новикову за волосы, повернул ее лицо к себе, посмотрел в глаза. Страха в них не было. И начто только надеется?

– Если он умрет, тебе не жить. Сдохнешь, сука, прямо в камере. Так и знай, – едва сдерживая себя от желания прикончить

ее сейчас, здесь, произнес майор Туманов, вспомнив, как пару минут назад, она сама пыталась убить его. И если бы не Грек, сейчас на ковре лежал бы он.

Она не ответила, но опять оскалилась в улыбке. Смотрела со злобой.

«Скорая» приехала на удивление быстро. И врачи уже копошились возле Грека, когда Федор увидел лейтенанта Ваняшина. Он приехал вместе с оперативной группой. Увидев Грека всего в крови, уставился на Федора.

– Николаич, чего здесь?..

Федор кивнул на лежащую на полу со связанными руками женщину.

– Вот эта змеюка два раза выстрелила в него. Хотела и в меня, но не получилось, – сказал Федор. А женщина, глянув на него с нескрываемой ненавистью, выпалила:

– Лучше бы в тебя, урод. А с ним я и потом могла разделаться.

– Во, видал, – кивнул на нее Федор. – Давай, бери ее и вези к нам. Сажай в отдельную камеру. Я сейчас в больницу с Греком. Потом приеду, сам лично этой сукой займусь. Душу из нее вытрясу. Леша, – сказал Федор осторожно подобрав с ковра пистолет и сунув его в первый попавшийся целлофановый пакет, – пистолетик прихвати. На нем ее пальчики. Не отвертится, зараза. Раскрутим по полной программе.

– Понял, – кивнул Ваняшин, подхватив женщину под руку, едва ли не волоком вытащил ее в коридор.

– Эй, поосторожней с дамой, мальчик, – произнесла она, пытаясь расположить к себе молодого парня. И не плохо было бы понравиться ему. Во время возни с Тумановым, получилось так, что и без того довольно большой вырез на груди на кофте, сделался еще больше. Она толком не помнила, сама ли разорвала его, или это не преднамеренно сделал майор. Но теперь ее упругие, как у порнозвезды, груди с набухшими сосками, торчали из разорванного выреза. И она заметила, как время от времени, лейтенант посматривает на них. Даже улыбнулась на этот счет. Когда Ваняшин посадил ее в заднюю часть «Уазика», где оперативники обычно перевозили розыскных собак, она повернулась задом, оттопырив свою круглую попку, и попросила:

– Слушай, развяжи мне руки. Этот майор, дурак, так мне их шнурком стянул, что кровь не поступает. Я уже их не чувствую. Посмотри не синие?

Руки у нее действительно посинели. Кажется, майор Туманов малость перестарался сгоряча. Ваняшин стоял в нерешительности, как быть? Может, и в самом деле развязать? Куда она денется из машины. На дверном окне, решетка. А сама дверь запирается снаружи на ключ и изнутри ее никак не открыть.

– Слушай, хотя бы ослабь ты этот, чертов, шнурок. Я совсем рук не чувствую. Ну, будь человеком, Алексей, – назвала она Ваняшина по имени. Слышала, так называл его Леша. А она – Алексеем. Повернулась к нему, выставляя напоказ голую грудь. Пусть посмотрит.

– Леш, я даже заправиться не могу. Ну что мне так и ехать?

За всем этим спокойно наблюдал водитель «Уазика». И Ваняшину стало стыдно за такое не корректное отношение к женщине.

– Ладно, – сдался он и сказал: – повернись.

Она не заставила себя упрашивать. Улыбнулась.

– Спасибо, Леша. Ой, только давай побыстрее, рук не чувствую.

Сколько не пытался Ваняшин развязать узлы, которые завязал майор Туманов, не мог. А эта кудрявая кукла знай, торопит.

– Ой, ну чего так долго. Не могу терпеть, – захныкала она, и даже слезу пустила. Тогда Ваняшин достал из кармана складной нож. Надоело ковыряться со шнурком.