По следу коршуна
Шрифт:
С Глебом она переспала один единственный раз и была крупно разочарована. Ласк от него не дождешься. И в сексе он не так силен, как Федор. Больше домогался ее. После короткого первого раза, он весь обмяк и, извинившись, повернулся на бочок, обмолвившись дежурной фразой, что у него завтра трудный день и надо хорошенько выспаться. Это был намек, чтобы Даша не ожидала большего и не приставала. И тогда ей впервые захотелось плюнуть в его слащавую физиономию. Еще, как она скоро узнала, Глеб состоит в законном браке с одной очень энергичной женщиной, которой в случаи их
А сегодня все. Прощай Россия. Глеб ей выправил загранпаспорт и устроил на работу в посольство. Правда, для начала ей придется поработать секретаршей, но Глеб уверял, что это не надолго, и месяца через три ей подыщет более достойную должность. Какая она будет, эта достойная должность, Даша не знала. Она вообще не знала ничего, и последнее время после разрыва с Федором, жила как во сне. И проснулась только сейчас, когда услышала по «Милицейской волне» сообщение о взрыве машины на улице Тверской.
Ровно десять минут девятого они проезжали по Большой Никитской улице. Даша сидела и немного печальными глазами смотрела на спешащих по делам прохожих. Совсем недавно и она сама вот также утром бежала на автобусную остановку, втискивалась в переполненный троллейбус и ехала на работу. А вечером возвращалась, когда на нем же, а когда на метро. И жизнь казаласьоднообразной, размеренной. По крайней мере, она точно знала, что будет завтра. Завтра будет то, что и сегодня. Работа, магазин и дом. Признаться, это чертовски утомляло и надоедало. Хотелось какого-то разнообразия. Хотелось все изменить, начать сначала. И вот, вроде бы, добилась своего. Но почему на душе так не радостно? Может оттого, что рядом нет Федора. «Присушил он что ли меня?» – сердито подумала она и попросила Глеба включить магнитолу, чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей.
– Не возражаешь, если я настроюсь на «Милицейскую волну»? – спросил Глеб, не забыв глянуть на себя в зеркальце. Каков он молодец.
Прилизанный, причесанный. И все-то у него в жизни удается. Все-то хорошо. Боже, как он любит, это хорошо. И сейчас глянул на себя только лишь для того, чтобы побольше было самодовольства. Вот, какой он хороший. Даша может гордиться знакомством с ним.
Даша отвернулась. Не хотела огорчать его, но для себя решила, полюбить этого человека она никогда не сможет, как бы он не хотел.
– А мне хоть на полицейскую настройся, – ответила она с безразличием. Готова кого угодно слушать, лишь бы не слышать его брюзжащий самодовольный голос. Только и знает с утра до вечера твердить: сейчас мы сделаем это и получим столько-то. Самый настоящий прохиндей, к которым Даша питала неприязнь. Жалела, что, прожив до двадцати шести лет, не научилась
– Ты чего такая? – внимательно глянув на нее, поинтересовался Глеб.
Даше его вопрос не понравился. Ему ли копаться в ее душе, такая, не такая. Сидел бы и помалкивал, подхалим несчастный.
– Какая, не такая? Что во мне не так? – попыталась она узнать, что в ней конкретно не устраивает его. Что не нравится. Глеб пожал плечами. Наверное, не хотел ее огорчать, но потом сказанул:
– Да злая ты, какая-то с утра. Случилось что? Или не выспалась?
– Ничего не случилось. И с чего ты взял, что я не выспалась, – огрызнулась Даша, прислушиваясь к тому, что говорил ведущий радио.
– И вот как только что нам стало известно, – сказал ведущий захлебывающимся от спешки голосом, – несколько минут назад, на улице Тверской возле дома…
Даша вздрогнула услышав номер дома.
– Взорвалась машина. Шестая модель «Жигулей», принадлежащая оперативному сотруднику милиции. По информации сотрудников МЧС имеются жертвы. Но бригада «скорой помощи» уже на месте. Вот так, – с абсолютным безразличием добавил ведущий, – оказывается у нас взрываются машины не только простых граждан, а и оперативников милиции…
– Боже мой, Федор! – Даша схватилась за сердце.
А Глеб не понял ее беспокойства, о чем, это она? Спросил:
– Ты что-то сказала, Дашенька?
Даша решительным взглядом уставилась на него.
– Останови, – сказала она так, что Глеб только захлопал глазами.
– Нам ехать надо. Опоздаем на самолет. Зачем останавливаться?
– Я сказала, останови, немедленно! Или я выпрыгну на ходу.
– Но Даша? Мы же опаздываем на самолет. Через пятьдесят минут у нас рейс… – Глеб пытался ее отговорить, но Даша решительно открыла дверь. И это на скорости около восьмидесяти. Сумасшедшая.
Он быстро сбросил газ и, включив правый поворот, прижался к обочине. Лицо сделалось недовольным, хотя он и сдержался от грубости.
– Даша?! – произнес умоляюще, мирясь с ее капризом.
– Знаешь что Глеб, лети без меня. Я остаюсь, – вдруг сказала Даша, подхватывая с сиденья свою сумочку, в которой лежали ее документы и деньги. И это за пятьдесят минут до рейса.
Глеб от изумления потерял всякую способность нормально мыслить и не понимал, что вообще происходит. Как может она так поступать?
– Как остаешься? Ты с ума сошла. Тебя же взяли к нам на работу? Я ходил, просил. Унижался, а ты бросаешь все? Итвоя трудовая…
– Да плевала я на трудовую. Можешь оставить ее себе на память, – Даша выскочила из машины, и едва не угодив под встречный грузовик, перебежала дорогу. На противоположной стороне улицы, она быстро поймала такси и помчалась в обратном направлении.
Глеб сидел за рулем подавленный. Он не мог понять, что произошло с девушкой, с который у них были нормальные отношения. Как, впрочем, казалось ему. Но не Даше. Ее мнения он не спрашивал.