По следу крови
Шрифт:
Из-за нежелания Кэрол писать Колину у нее возникли проблемы со свекровью, которая уговаривала ее поехать навестить мужа.
— Если бы он был моим сыном, я бы съездила, — ответила Кэрол. — Я уважаю вас, и вы должны относиться ко мне так же.
С тех пор отношения Кэрол со свекровью стали очень натянутыми.
Кэрол работала неполный день, занимаясь делами молодежи в приходском совете. Это занятие не только давало заработок и помогало растить детей, но было для нее эмоциональной отдушиной. Однако несмотря на занятость, у Кэрол иногда оставалось слишком
— Такое впечатление, что общаешься с кем-то умершим, — говорила она. — Или с кем-то, кто является в спиритическом сеансе, потому что кажется, будто письма приходят из другого мира. Лучше бы он умер. Погорюешь, а потом все пройдет. Но родители хотят, чтобы Колина освободили еще до их смерти. А меня охватывает ужас, как только я представлю, что однажды, через много лет, он постучит в дверь. Порой я забываю, что его нет дома, и когда слышу треск мотоцикла, мне кажется, что вот сейчас Колин Питчфорк войдет.
Жизнь постепенно возвращалась на круги своя, и однажды шестнадцать сотрудников следственной группы решили сходить вечерком в местный паб. Дерек Пирс сделал каждому персональный подарок в память о наиболее примечательных моментах их длительной работы. Как-то один из следователей, изрядно выпив, принялся ловить рыбу в аквариуме ресторана, где подавали блюда из морепродуктов. Пирс подарил ему круглый аквариум с живой золотой рыбкой, чтобы напоминала о том случае. Другому сотруднику на одной из шумных вечеринок врезали в глаз. Пирс подарил бедняге бычий глаз.
В старый паспорт Гвинна Чемберса вставили фотографию Джона Деймана, снятого с затылка, с подписью «Колин Питчфорк». Этот документ решили подарить полицейскому, которого обманул Ян Келли.
Они понимали, что такого дела в их практике больше не будет. Многие уже сетовали на скуку и обыденность службы. Действительно, прежнего напряжения уже не было. Но многие из сотрудников за время следствия стали степеннее и серьезнее.
А золотая рыбка в конце концов осталась у Джона Деймана, и он назвал ее Колин.
В середине 1988 года в юриспруденции Соединенных Штатов произошла сенсация, связанная с применением метода генной дактилоскопии. При расследовании ряда уголовных дел этот метод использовали во Флориде, Оклахоме, Нью-Йорке, Пенсильвании, Вирджинии и Вашингтоне. Поскольку результат неизменно оказывался положительным, крупные компании Мэриленда, Калифорнии и Нью-Йорка начали применять генетические анализы для получения подтверждающей информации. В телерепортажах и печати часто появлялись сообщения о все новых уголовных преступлениях, раскрытых благодаря методу генной дактилоскопии.
Союз гражданских свобод США начал ряд исследований с целью выяснить, не нарушает ли использование компьютерных баз данных и добровольное тестирование ДНК соответствующих конституционных статей, а также допустимо ли использование информации, полученной при исследовании ДНК, для выявления носителей вируса СПИДа и получения инкриминирующей или подтверждающей информации.
Несмотря на придирчивость со стороны американских граждан и осторожность законодателей,
В течение восьми месяцев отстранения от служебных обязанностей Дерек Пирс не готовил любимых блюд для своих сослуживцев, потому что ему возбранялось встречаться с ними. Большую часть времени он проводил в одном пабе, в семнадцати милях от своего дома, куда другие полицейские не ходили.
У Пирса была женщина, которую, впрочем, его друзья никогда не видели. Ходили слухи, что она получила какую-то травму, что Пирс заботился о ней и даже предложил ей лечение за свой счет. Никто из бывших сотрудников инспектора по следственной группе и не надеялся когда-нибудь увидеть ее. Пирс редко бывал откровенен даже с друзьями, тем более теперь, когда жалость и сочувствие могли только усилить его страдания. Даже если бы Дерек Пирс внезапно улетел на Восток, никто не узнал бы истинной причины этого решения.
Теперь, когда его отстранили от дел и лишили звания, Пирс больше не мог скрывать свою неуверенность за агрессивными выпадами и язвительностью. Поэтому он избегал общения, не подходил к телефону и вскоре стал более недоступен, чем Марлон Брандо. Знакомые удивлялись, как он обеспечивает себя продуктами, все время сидя дома. Но у Пирса всегда находились какие-то дела, обычно не связанные с его прежней работой, и он отдавался им с большой охотой, чтобы не чувствовать себя совсем отверженным.
Инспектор Пирс был не только плохим пациентом, но и таким же плохим подзащитным. Он не признавал скидок на смягчающие обстоятельства. В день так называемого нападения на полицейского Элисон МакДоннелл он возвращался с совещания у Тони Пейнтера, где говорилось о том, что их группу могут расформировать, а следствие прекратить. Любой из сотрудников следственной группы сослался бы на то, что был тогда в расстроенных чувствах, испытывал досаду, возмущался, злился, короче, находился в состоянии стресса.
Но Пирс не соглашался с этим и повторял:
— Стресс мне нужен.
На вопрос о возможном плохом самочувствии в тот день он ответил:
— Меня называют бесцеремонным, потому что я терпеть не могу дураков.
Судья и обвинитель Пирса, видимо, поняли, что им предстоит вести процесс против человек ка, настроенного по отношению к ним весьма враждебно. Перед началом разбирательства адвокат предупредил Пирса о недопустимости неуважительного отношения к суду. Но беспокойства оказались напрасными: обвиняемый вел себя сдержанно, даже галантно, и это отметил в конце процесса сам судья. 5 июля 1988 года, после пятидневного слушания дела суд удалился на совещание и через сорок восемь минут огласил свое решение, признав Дерека Пирса невиновным по всем статьям обвинения.