По следу крови
Шрифт:
— Должно быть, наша тюрьма мало приспособлена для столь великой личности, — язвили следователи.
Колин Питчфорк рассказал и о других своих подвигах, в частности о девочке, которую он встретил на деревенской дороге, о другой девочке — той, что он затащил в гараж, и еще об одной: он подвозил ее на машине, а она схватилась за руль.
Он подробно описал множество случаев, но всегда скрывал какие-то детали. Например, он утаил, что угрожал парикмахерше, приставив ей к горлу отвертку. Она сама рассказала об этом полиции. Он не признался, что когда-либо мастурбировал перед
Он никогда не менял своих показаний относительно Линды Манн и Дон Эшуорт: обе, по его мнению, сами подвергли себя опасности, бросившись искать спасение за воротами. Не случись этого, он бы дал девушкам возможность пройти мимо. Он отрицал свою причастность к изнасилованию Дон в извращенной форме, хотя вполне мог это сделать уже после того, как убил ее. Он никогда не признавался в том, что считал недостойным супермена.
Пирс все время подозревал, что при нападении на Линду Манн и Дон Эшуорт Питчфорк был вооружен. Инспектор не верил, что девушки спокойно говорили с преступником во время изнасилования и после него. Заверения Питчфорка в том, что Дон Эшуорт даже шутила после всего, что он с ней сделал, звучали просто кощунственно.
Насильники, как правило, утверждают, что жертва не оказывала сопротивления, даже вопреки уликам. Но Кэрол Питчфорк тоже усомнилась в сильном сопротивлении каждой из девушек.
— Вы всегда говорили, что ищете мужчину, у которого на теле могли быть раны. Но у него ничего такого не было. Ни единой царапины! — заявила она Пирсу.
В своих показаниях Колин Питчфорк объяснил, почему он не пытался изнасиловать и убить Лиз, блондинку, которую он подвозил.
— Я даже не притронулся к ней, — сказал он.
— Почему, вы думаете? В тот день я оставался один: Кэрол уехала с детьми отдыхать на выходные. В таких случаях она всегда проверяла, где я был, и, случись еще одно убийство, могла бы догадаться. К тому же я чувствовал себя в безопасности, когда позволил этой блондинке выпрыгнуть из машины, потому что голубой «фиат» при уличном освещении казался ей другого цвета.
Однако такое объяснение абсолютно противоречило тому, что он говорил раньше: «Колин, твою мать! — мелькнуло у меня в голове. — У тебя, похоже, будет удачная ночь!»
Видимо, Колин Питчфорк не тронул Лиз лишь потому, что никогда не убивал тех людей, от которых зависел. Яна Келли, к примеру. Как это должно быть невыносимо для социопата — зависеть от кого-то.
Линда Манн и Дон Эшуорт, столкнувшись с насильником, повели себя умно и даже храбрю. Они пытались уговорить его в надежде, что их пощадят. А девушка, которую он посадил в машину, даже не пыталась. Когда она схватилась за руль, Колину Питчфорку стало ясно, что без смертельной схватки не обойтись. В этом случае следы остались бы и он потерял бы контроль над ситуацией. И это после двух убийств, когда над ним и так нависла угроза разоблачения.
Колин Питчфорк признался, что много раз думал убить Яна Келли, но если бы тело Яна нашли в канале возле пекарни, то неизбежно вышли бы на самого Колина. Конечно, есть много других
На вечерних допросах он с удовольствием рассказывал Пирсу и Чемберсу разные случаи из своей богатой практики. С каждым разом он вел себя все развязнее. Как-то в середине допроса ему вдруг захотелось чего-нибудь из китайской кухни. Пирс и Чемберс заказали ужин и заплатили двадцать пять фунтов. Питчфорк не скрывал своего удовлетворения — как же, полицейские исполняют его желания!
Он рассказал о движении скаутов и о том, что был в одном отряде с парнем, который теперь стал полицейским в Коалвилле. Именно поэтому Колин Питчфорк никогда не демонстрировал себя в Коалвилле, боясь встретиться с этим полицейским.
Его спросили о друзьях, и он тепло отозвался о своем старом приятеле из Борнемауса, как будто они дружны до сих пор. Но когда Мик Мейсон разыскал этого человека и позвонил ему, то услышал в ответ:
— Колин Питчфорк? Да, имя знакомое, но я не видел его с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.
Неудивительно, что Питчфорка не привлекали мужские компании. У эксгибициониста нет с ними ничего общего.
Колин признался, что во время допросов он волновался значительно меньше, чем в тот январский вечер, когда Ян Келли сдавал за него кровь. Что касается тюрьмы, то это, в конце концов, не так уж плохо! Однажды, когда Колина Питчфорка привели в кабинет к Пирсу и Чемберсу на очередной допрос, он столкнулся в дверях с одним совсем молодым полицейским. Тот отошел в сторону, чтобы пропустить арестованного. Уже в кабинете Колин гордо сказал:
— Вы это видели? Он знает, кто я! Теперь вы понимаете, какое впечатление я произвожу на людей?
В понедельник Колина Питчфорка доставили на первое слушание в Кастл-Корт, в Лестере. Это было типичное старое здание с каменными стенами, отделанными дубом опорами и арочными высокими окнами, разделенными потемневшими потолочными балками. Некоторые балки считались оригинальными и старейшими в Европе и датировались 1105 годом, когда здание служило арсеналом. На стенах висели потрескавшиеся и местами покоробившиеся полотна, написанные маслом. Судьи восседали на своих командных высотах под резным навесом. Кастл-Корт казался весьма подходящим местом для слушания самого громкого дела в истории графства.
Каменный вход во двор был частью укрепленных ворот, которые в свое время преграждали доступ в арсенал. Защитные сооружения относились к XIV веку. Дорога к воротам была вымощена булыжником и освещалась уличными фонарями. Там находились репортеры, телеоператоры, а также небольшая группа людей, преимущественно женщин. Когда показался полицейский эскорт, в толпе зашумели, раздался свист, угрозы. Нечесаного и небритого Колина Питчфорка вывели, набросив ему на голову одеяло. Толпа неистовствовала: «Трусливый ублюдок!», «Верните казнь через повешение!»