По следу скорпиона
Шрифт:
Хельги фыркнул. От тварей, способных хладнокровно перерезать глотки собственным детенышам, вряд ли дождешься, чтобы они стали заботиться о душевном здравии случайных прохожих.
Покинув кошмарное село, они двинулись дальше. Но и в следующем обнаружилась аналогичная картина. И в третьем, и в четвертом…
– Всего шесть сектантских поселений, – сосчитала Меридит вслух, – в каждом примерно семь десятков. Итого в наличии сорок пять десятков тел, плюс-минус. Сотни полторы чад мангорритам не хватает. Интересно, где они намереваются добрать недостающее? Хорошо бы
В ответ на ее слова Рагнар глухо зарычал или же застонал. Почему, почему они шли так долго? Брели себе не спеша, как на прогулке, а в это время гибли невинные дети. Почему не поторопились? Ведь знали, с каким злом имеют дело! Нет им оправдания, нет прощения!
– Как жить дальше с таким чудовищным бременем на совести? – вторил ему эльф.
– Дурость несусветная! – Орвуд был совершенно не склонен предаваться самобичеванию. – Во-первых, трупы здесь недели две валяются. Ну, допустим, умей мы летать, аки грифоны, успели бы вовремя, и что? Сотни человек добровольно режут собственное потомство, как бы мы смогли им помешать?
– И изъяли бы Талисман сидов, используемый в качестве жертвенного ножа. Без него предприятие потеряло бы смысл и дети были бы спасены! – отвечал эльф звенящим от отчаяния голосом.
– История сослагательного наклонения не имеет, – сказала Меридит резко. – Что случилось, то случилось – назад не повернешь. Хватит ныть, надо решать, что делать дальше.
А Хельги вспомнил брата Гуго и добавил цинично:
– Не факт, что миру вышла бы польза от спасения четырех сотен мангорритских отпрысков. Туда им и дорога, вот что я думаю. Не иначе сами Силы Судьбы нас задержали, чтобы мы своим гуманизмом не навредили делу.
Не исключено, что он был прав. Силы Судьбы известны своей рациональной жестокостью…
Спорить о том, как быть дальше, не хотелось. Отдались во власть Сил Судьбы – бросили жребий. Выпало идти к Конвеллу. Туда и направились, хмурые, продрогшие и промокшие – осень окончательно вступила в свои права.
Погода изменилась в одночасье. Тепло бабьего лета ушло. Небо затянуло свинцовой пеленой. В воздухе повисла сырая мгла – туман не туман, дождь не дождь. Налетал порывами холодный западный ветер, он нагонял все новые и новые клубки туч, жестоко обдирал с деревьев листву, на глазах превратившуюся из нарядно-золотой в невзрачно-бурую. Трава пожухла, болота разбухли, дороги раскисли. Лесные обитатели разбрелись по теплым норам, дуплам, землянкам – до весны…
Под стать погоде было и настроение. Шли молча, без привычной болтовни, шуток и препирательств. Мысли постоянно возвращались к увиденному в мангорритских селах. В уме прокручивались нереализованные возможности: если бы отправились сразу на север, а не в Сильфхейм, если бы не тратили время на Аддо, если бы резвее шли, если бы… В конце концов Рагнар с Аоленом окончательно уверились, что виновны в трагедии едва ли не больше самих мангорритов и с каким-то мазохистским упоением окунулись в пучину душевных терзаний, заражая близких зеленой тоской.
Общего уныния избежал, пожалуй, один Хельги.
Во-первых, он изначально воспринял чудовищное
Во-вторых, настроение его было абсолютно не подвержено влиянию погоды, и если уж на то пошло, холод и дождь он всегда предпочитал жаре и солнцу.
А в-третьих, мысли его были заняты вещами более позитивными, нежели пустые терзания, а именно: палеонтологией беспозвоночных – лекция и три семинара в неделю. Впрочем, особой радости они ему тоже не доставляли. Вставать приходилось ни свет ни заря. От полутора часов непрерывного разговора першило в горле. А на семинарах студенты иной раз просто ставили в тупик! Ну чего, скажите, такого уж сложного в палеонтологии беспозвоночных? Это ведь не теория магии, не астрология какая-нибудь!
Задал как-то невинный вопрос: чем питались мшанки? Что может быть банальнее слова «суспензия»? Скажи – и от тебя отстанут. Нет. Молчит, как орк. Минуту молчит, другую, третью… Думает. Что тут думать? Вопрос, что ли, забыл? Пришлось переспросить. Чем они все-таки питались, мшанки-то? В ответ студент обиженно надулся, дескать, вот привязался с глупостями, и пробубнил с раздражением: «Чем питались, чем питались! Что поймает, то и съест!»
И ведь логично, вот что главное. Не возразишь.
И как поступить? Отправить на пересдачу? Жалко. И неловко. Сразу вспоминается, как сам блистал познаниями по магии. Вот, скажут, вечно с хвостами ходил, теперь на других отыгрывается… Поставить зачет? Долг не велит… Да, тяжела ты, участь преподавателя…
Постепенно, постепенно ситуация менялась на противоположную.
Уже на подходе к Эскерольду непривычные к долгому унынию Энка и Ильза оставили мрачную компанию шагах в десяти позади и принялись оживленно болтать о своем, о девичьем: «…а я ему – раз, по башке…», «…ты мечом не руби, меч не топор, ты коли и режь…» – доносил ветер обрывки фраз.
Потом Меридит принялась насвистывать в такт шагам нечто развеселое, в чем Аолен, напрягши память, к удивлению своему признал орочью боевую песнь, ту самую, что довелось услышать на их празднике: «Зыйда – нарайда ядаран…»
Следом Орвуд, с целью поднятия боевого духа Рагнара, стал рассказывать забавные истории, да такого сомнительного свойства, что даже бесстыжая Энка сказала: «Фу-у!» Но на Рагнара, а заодно и Эдуарда они подействовали благотворно.
Дольше всех мировой скорби предавался чувствительный Аолен, но и ему стало легче, когда вой ветра стих, сквозь рваные прорехи в пелене туч проглянуло бледное солнце и на придорожных пнях радостно-желтыми пятнами заблестели мокрые шляпки зимних опят…