По светлому следу (сб.)
Шрифт:
– Ну, поздравляю вас, Антон Иванович, от всего сердца поздравляю! – вставая, радостно проговорил Никитин.
Крепко пожав протянутую руку, Киреев подал полковнику выкрашенный темно-коричневой краской микрофотоаппаратик.
Полковник с любопытством повертел его перед глазами и вынул из него кассету с пленкой.
– Эту штучку мы отправим теперь в фотолабораторию и посмотрим, что там запечатлел Иглицкий. Ну-с, а что же мы дальше будем делать?
– Ловить того, кто за этим фотоаппаратом прибыл, – не задумываясь, ответил Киреев.
– У
– Да, товарищ полковник!
В половине двенадцатого ночи машина номер 22-45 стремительно неслась по Ленинградскому шоссе, направляясь к метро «Сокол». За рулем ее сидел Киреев, на заднем сиденье – Голубев. В зеркальце над ветровым окном машины майор видел его заспанное, недоумевающее лицо, освещенное призрачным светом уличных фонарей. Казалось, он еще не пришел в себя после того, как Киреев неожиданно разбудил его, заявив, что нужно срочно выехать в кафе «Светлячок», где Голубев сможет оказать услугу советской контрразведке.
Чувствовалось, что майор Киреев очень торопился. Он гнал машину почти на предельной скорости. За правым окном промелькнули огни гостиницы «Советской», стадион и метро «Динамо». Миновав и «Аэропорт», машина приближалась к «Соколу». Вот и наземный вестибюль метро, а немного подальше – кафе «Светлячок».
Киреев затормозил машину и обернулся к Голубеву:
– Подождите меня. Я вернусь минут через пять.
Майор торопливо выскочил на тротуар и скрылся в дверях кафе, из открытых окон которого слышалась веселая музыка. А когда Киреев вернулся к машине, Голубева в ней уже не было…
…Звонок, которого Киреев ждал весь следующий день, раздался лишь вечером.
– Киевский вокзал, поезд семнадцатый, вагон шесть, – лаконично доложил майору его помощник. – Купе четвертое. Три места в нем наши.
– Когда отходит? – спросил Киреев.
– В ноль десять.
В купе мягкого вагона сидели три пассажира. Двое у окна беспечно разговаривали, делясь впечатлениями о столице, третий читал газету. Тех, что беседовали, по выговору легко было принять за украинцев. Оба они были молодые, загорелые, веселые. Пассажир, погрузившийся в чтение газеты, выглядел постарше. Казалось, он так увлекся какой-то статьей, что и не замечал ничего, что происходило в купе.
Включилось поездное радио. Радист объявил, что до отхода поезда осталось пять минут, и попросил провожающих выйти из вагона. Пассажир, читавший газету, бросил беглый взгляд на ручные часы.
Прозвучал свисток паровоза. Протяжно запели тормозные тяги под вагоном.
– Выходит, что мы неполным комплектом поедем, – проговорил один из молодых людей у окна. – Четвертого нашего спутника все еще нет.
Но в это время осторожно приоткрылась дверь, и в купе просунулся сначала чемодан, затем
– Легки, же вы на помине! – весело проговорил все тот же молодой человек, улыбаясь вошедшему.
Человек в плаще испытующе посмотрел на молодых людей и перевел взгляд на третьего пассажира. Тот все еще сидел, уткнувшись в газету, мешавшую сошедшему разглядеть его лицо.
– Чуть-чуть было не опоздал! – со вздохом опускаясь на свободное место, проговорил четвертый пассажир. – В Москве почти всегда так: закрутишься, завертишься, а потом мчишься на поезд, высунув язык, и едва-едва успеваешь сесть уже почти на ходу.
– Хорошо, однако, что успели, – спокойно заметил пассажир, читавший газету. – А то уж мы думали, что напрасно вас тут поджидаем, господин Голубев.
Человек в плаще порывисто вскочил с места, но молодые люди, сидевшие у окна, тотчас бросились к нему и крепко схватили за руки.
– Обыщите его! – приказал майор Киреев.
Это он, прикрываясь газетой, поджидал здесь Голубева.
– Неужели вы не догадались, Голубев, – спросил Киреев, – что, оставив вас одного в машине, мы специально все это подстроили? А ведь я считал вас гораздо опытнее.
– У меня не было другого выхода, – угрюмо проговорил Голубев и добавил со злой усмешкой: – Но только и вы напрасно думаете, что я захватил с собой фотоаппарат Иглицкого. Он теперь в надежных руках.
– Вполне возможно, – спокойно согласился Киреев. – Однако пленка-то в нем уже не та, за которой вы охотились. Да и тот, кому вы сунули фотоаппарат на вокзале, тоже уже в наших руках. Мы ведь вас ни на секунду не упускали из виду, как только вы из машины моей сбежали.
Полковник Никитин долго не выпускал руки Киреева.
– Не мастер я произносить торжественные речи, – улыбаясь говорил он. – Скажу просто – молодец!… А теперь ответьте мне: вы заподозрили Голубева после того, как прочли в списке Куницына его фамилию, или еще раньше?
– Немного раньше, товарищ полковник, – ответил Киреев, усаживаясь в предложенное Никитиным кресло. – Первое подозрение внушил мне парашютист. Показалось мне тогда, что его специально могли принести нам в жертву, чтобы правдоподобнее выглядело сообщение Голубева. А потом, когда я стал догадываться, что тайник Иглицкого может оказаться в нашей же машине, сразу же подумал: «А не Голубев ли подослан к нам за пленкой Иглицкого?
Не специально ли он придумал встречу несуществующих геленовских агентов в почти загородном кафе, чтобы иметь возможность подольше ездить на наших машинах?» Ну, а потом, когда я прочел фамилию Голубева в списке Куницына, окончательно все стало ясно. Положив фотоаппарат Иглицкого на прежнее место, я почти не сомневался, что Голубев «клюнет» на эту приманку.
– Да, – с удовлетворением произнес Никитин и еще раз пожал руку Кирееву, – я в вас не ошибся! Знал, что не на один только счастливый случай будете вы полагаться…