По тонкому льду
Шрифт:
– Она замужем?
– Вдова.
– Дети есть?
– Нет. Она держит там маленькое заведение. Для меня в ее доме всегда найдется местечко.
– Вы даете ей деньги?
– В этом нет необходимости. У нее хорошая работа. Я у нее ничего не прошу, и она не задает ненужных вопросов.
– Она ни о чем не догадывается?
– Знаете, – рассмеялась миссис Честер, – порой она посматривает на меня с подозрением. Держу пари, что она принимает меня за гулящую, считает, наверное, что я веду аморальный образ жизни.
– Но она
Миссис Честер отрицательно покачала головой.
– Дайте мне адрес вашей дочери.
Она взяла листок бумаги и написала на нем адрес.
– Как зовут вашу дочь?
– Эйлин Адамс.
– У нее есть телефон?
– Есть. Вам нужен номер?
– Запишите на память, – попросил я.
– Отдаю себя в ваши руки, – сказала она.
– А что еще вам остается делать, – сдержанно заметил я. – Не забывайте: один звонок куда следует…
– Вы собираетесь это сделать?
– Не знаю.
Она задумчиво посмотрела на меня:
– Меня не проведешь. Я знаю, за чем вы гоняетесь. Вы почуяли деньги, и вам не терпится наложить на них лапу. Работая на пару, мы получили бы в два раза больше и могли бы разделить барыши.
– Как по-вашему, на кой мне сдался ваш адрес?
– Ну чтобы… черт, да не знаю я.
– Возможно, чтобы работать на пару?
– Дональд, – она просияла, – хороший мальчик. Потрясающе толковый мальчик. Как только вы вошли в мой дом со своими дурацкими журналами, я поняла – вы отличный парень, черт побери!
– Ладно, хватит об этом. Держите связь с дочерью, так чтобы я мог вас найти в любой момент. Только запомните одно: это никакая не сделка. Просто я хочу довести до конца расследование этой махинации.
– Какой махинации?
– С поддельным дорожным происшествием.
– Здесь и расследовать нечего, – удивилась она. – Вы и так все знаете.
– Хотел бы так думать, – со вздохом произнес я. – Как сегодня сработали ваши десять процентов?
– Дональд, – снова просияла она, – я приумножила свой капитал. Сейчас у меня пятнадцать тысяч.
– И вы наварили все это на игровых автоматах?
– О боже, нет, конечно. Я поступаю так: сажусь за рулетку, а когда удача идет на убыль, обналичиваю все фишки и переключаюсь на автоматы. Если и с ними мне не везет, я выжидаю день, после чего процедура повторяется снова, только теперь я уже начинаю с автоматов. Сегодня у меня три раза был выигрыш, и я почувствовала, что удача на моей стороне. И тогда я опять пошла играть в рулетку.
Невозможно выработать четкую математическую систему, которая позволила бы постоянно выигрывать в этом механизированном рэкете, но можно выработать ритмическую систему выигрыша, когда везет, и проигрыша, когда не везет. Поверь, такая система работает. Лас-Вегас не сумел выкачать из меня денежки.
– Что вы сделаете с деньгами? – спросил я. – Положите в банк?
– В какой-нибудь, – улыбнулась она. – Вы можете сколько
– И не надо, – успокоил я ее. – Желаю вам удачи здесь, в Лас-Вегасе. Смотрите не разоритесь. Полиция не может проведать о вашем укромном местечке в Солт-Лейк-Сити?
– У них нет ни малейшего шанса. Добираясь туда, я три раза пересаживаюсь с самолета на самолет, меняю два автобуса и пять раз указываю новую фамилию.
– Тогда отправляйтесь туда без промедления, – посоветовал я, поднимаясь и подходя к двери. – Нанять вам такси до аэропорта?
– Не сегодня, – сказала она. – Фортуна как будто благоволит ко мне. Меня трудно будет найти.
– О’кей. За такси я заплачу. Удачи!
Я вернулся к машине и поехал в аэропорт.
Глава 10
Я отправился в китайский ресторан, предварительно убедившись, что он не подделка. Ресторан держал старый китаец с испещренным морщинами лицом и маленькими сверкающими глазками.
Я подошел к стойке и тихо сказал:
– Хох шах каи мах?
На китайском языке эта фраза означает буквально следующее: «Все ли хорошо в мире?»
Хозяин заведения просматривал свои бухгалтерские записи и механически ответил:
– Хох шах каи.
Поскольку в китайском интонация, с которой произносится то или иное слово или предложение, имеет массу оттенков, китайцы в конце предложения ставят «шах». Ответив мне, мой собеседник заверил меня, что в мире все хорошо.
Внезапно он оторвался от своей бухгалтерии и, осознав, что я не китаец, спросил, почти не отделяя слова друг от друга:
– Вы говорите по-китайски?
– Самую малость. Дик ком дох. У меня много друзей-китайцев. Я хочу написать письмо одному такому другу. Мне требуется красная бумага и большой красный конверт. У вас найдется один? – спросил я, выкладывая на прилавок доллар.
– Что за письмо?
– Шутливое. Гонг сей, мне нужен большой конверт, красный, очень красный.
Он хмыкнул, взял доллар, положил его в кассу, сунул руку под прилавок и извлек из-под него огромный красный конверт.
– Отлично, – сказал я. – Возьмите кисточку и надпишите его по-китайски.
– Что я должен написать?
– Ну хотя бы адрес вашего ресторана.
На секунду он задумался, затем окунул кисточку в черную тушь и принялся выводить на конверте причудливые иероглифы…
– Умеете читать? – спросил он.
– Нет, – покачал я головой. – Только говорю немного. У меня полно друзей среди китайцев, они меня научили.
– Живете в Лас-Вегасе?
– Нет, в Лос-Анджелесе.
Я взял конверт и протянул ему руку.
Он с важным видом пожал мою ладонь.
Я вышел на улицу и направился в один из игорных домов. Внутри я осмотрелся в поисках рекламных листовок. Наконец нашел большую коробку. Листовка расписывала все прелести игры в данном заведении.