По тонкому льду
Шрифт:
– А другие пять?
– Я должна была передать их адвокату.
Я замолчал, переваривая услышанное.
– Ну а теперь, – спросила она, – что вы собираетесь делать? Вы хотите испортить мне жизнь из-за этих пяти тысяч? Должна вам сказать, что это мой первый приличный заработок за шесть месяцев. Эти проклятые страховые компании заводят досье на тех, кто симулирует увечья, и всякий раз приходится придумывать что-то новенькое. Дело дошло до того, что я стала очень редко подавать в суд на тех, кто останавливается…
– А что
– О… – протянула она. – Они останавливаются, спрашивают, как сильно я ушиблась, а мой напарник отвечает, что вызвал «Скорую». Тогда они дают мне свои визитки, заверяют, что у них имеется страховка, и просят, чтобы я связалась с ними, что о происшествии они поставят в известность свою страховую компанию, а затем спрашивают, как меня зовут. Обычно я указываю фальшивый адрес и имя, и на этом дело заканчивается. Что касается тех, кто пытается скрыться, то я предпочитаю иметь дело с пьяными. Здесь мой помощник помогает мне вытрясти денежки.
– Каким образом?
– О, он обычно заходит в клуб или питейное заведение, выбирает клиента, который выпил достаточно, потом отправляется на место парковки, записывает номер машины и узнает, в каком направлении он собирается ехать. Позже я отправляюсь на место предполагаемой аварии. Конечно, таким образом мы многих теряли, но уж когда кто-то попадался, то трясли мы его не на шутку. Знаете, как это бывает: человек сидит в баре часа полтора, потом выходит, садится в машину и сбивает пешехода. Конечно, приходится останавливаться, но при малейшей возможности каждый старается улизнуть. Только его и видели. Конечно, мы тщательно выбираем время – когда движение не очень большое и у подвыпившего водителя есть искушение нажать на газ и смыться.
– И сколько таких дел вы провернули с Эссексом?
– Господь с вами, только одно! Сработано чисто и аккуратно.
– Кто эта девушка, которая должна была сидеть за рулем? Филлис Даусон – или Элдон? Вы о ней что-нибудь знаете?
– Ничего. Конечно, не она вела ту машину. Ее вел Колтон Эссекс. Машина принадлежит ему.
– Вы испортили ей крыло?
– Нет. Я просто оттолкнулась от капота, перевернулась вокруг себя пару раз, потом сделала полусальто и кувыркнулась.
– Ваш друг присутствовал при этом?
– Нет. Эссекс заранее предупредил меня, чтобы я работала в одиночку. Он сказал, что прохожие сами вызовут «неотложку», а когда я буду общаться с полицией, то должна сказать, что очень сильно ударилась. Естественно, – продолжала женщина, – я привела в доказательство массу всяких симптомов. Сотрясение мозга, травма спины, потеря координации, ужасная мигрень, боли в спине, ухудшение зрения… ну и прочее.
– Вам пришлось их отрепетировать? – спросил я.
– А как вы думаете?
Я встал и принялся мерить шагами пол.
– Черт бы вас побрал, – находившись, констатировал я.
– Правда? – сказала она. – Послушайте, Дональд, вы так
– Сам не знаю.
– Сдадите меня полиции?
– Нет, – успокоил я ее. – Во всяком случае, не сейчас. Мне хочется узнать, что стоит за всем этим.
Глаза женщины блеснули.
– Я уверена, что мы думаем об одном и том же.
– То есть?
– За всем этим стоят деньги. Такой адвокат, как Колтон Эссекс, работает по-крупному, разная мелочь его совершенно не интересует. Возьмите человека, который желает попасть в дорожное происшествие, заплатить десять штук, чтобы потом оставить мне только половину этой суммы.
Конечно, моя ошибка в том, что я позволила себя обнаружить. Мы договорились, что я исчезаю с горизонта, и если кто-либо на меня наткнется, то выкручиваться придется самой. Они станут все отрицать, а, учитывая мои показания, я рискую тут же оказаться за решеткой. Мне же никто не поверит, даже если я поклянусь на десяти Библиях. Я подозреваю, что Эссекс на это и рассчитывал. Деньги, деньги. Я думаю, тут пахнет огромными деньгами! Когда долго занимаешься подобным рэкетом, у тебя вырабатывается нюх на деньги. Может, заключим сделку?
– Никаких сделок, – покачал головой я.
– После того как я раскрыла свои карты, – с явным неудовольствием проговорила она, – с вашей стороны не совсем честно так поступать.
– Вы выложили карты на стол, потому что другого выхода у вас не было, – сказал я. – Я вас нашел. Все, что мне остается, – это сообщить в полицию ваше местонахождение, и конец счастливым денечкам.
– Думаю, в этом у вас преимущество, – признала женщина. – Впрочем, я догадываюсь, что все это значит.
– Что?
– Вы хотите сами добраться до этих денег… и, черт возьми, я думаю, вы достаточно сообразительны для этого!
– Как у вас идут дела? – спросил я, уходя от вопроса.
– Не так уж плохо. Хотя, конечно, невозможно выигрывать постоянно. Приходится бороться с математическими законами. Когда я снимаю кон, то беру десять процентов и играю только на них. Выиграв, я ухожу. Если мне не везет, я проигрываю эти десять процентов, не больше. Только так можно играть в казино. Если повезет, я могу выиграть все, что лежит на столе, но как бы ни везло другим, я рискую лишиться только своих десяти процентов.
– Ловко, – заметил я.
– Когда имеешь дело с математикой, важно заключить соглашение с самим собой, – философски заметила она.
– Куда вы направитесь потом?
Она только улыбнулась в ответ.
– Давайте, облегчите душу, – продолжал я. – Мне ничего не стоит подойти к телефону и позвонить в полицию. У меня на руках все козыри, и я должен это знать.
– Хотите испортить мне жизнь?
– Если бы я хотел испортить вам жизнь, то давным-давно сделал бы это.
– Я полечу в Солт-Лейк-Сити. Там живет моя дочь.