По ту сторону Бездны
Шрифт:
– И чего?
– угрюмо интересуюсь.
Он трется носом о мой нос, потом в нос же меня целует.
– А знаешь, - наконец сообщает, - меня еще в жизни никто не ревновал.
От удивления даже обижаться перестаю.
– За все 800 лет? Но так не бывает. Ну ладно, вампирши, тоже, конечно, сомнительно, но чего не бывает. Но человеческие твои девочки? Секретарши... Да и не верю, что ты только ими всегда ограничивался...
– Для человеческих девочек, Лара, я вампир. И уже потому бог, что бы я ни делал. Непогрешимый бог. А богов не ревнуют.
Он отпускает мои руки. И мне хочется схватить его за волосы, и хорошенько дернуть.
– Ты не ответил на вопрос, - упрямо смотрю ему в глаза.
– А я его не забыла.
Его руки скользят мне под лопатки, и помогают мне сесть. При том, что сам остается сидеть на моих ногах, крепко обхватив их коленями.
– Нет, Лара, - отвечает он мне более чем серьезно.
– Она не зовет меня Нэри и никогда не назовет. Она и Анхеном-то именует лишь через раз, забывшись. Ей это не нужно. Ей ничего больше не нужно, и она не хочет никого больше впускать в свое сердце.
– А ты ее в сердце впустил, - это даже не вопрос.
– А я впустил, - ни секунды заминки.
– Она очень светлая, Лар. В ней нет тьмы, злобы. Даже сейчас, когда она угасает.
– Мне неудобно так сидеть.
– Прости, - он встает и помогает мне подняться.
– Просто чувствую, что ты опять ускользаешь. Безотчетно пытаюсь хоть физически за тебя ухватиться.
– Я ускользаю??! Но это ты провел с ней ночь! Ты меня бросил. Ты мне признаешься, что впустил ее в свое сердце.
– Но люблю я тебя, - он не понимает моих терзаний.
– И в чем разница, провел я с ней ночь или день? Она не спала, мне хотелось поговорить...
– Для вампиров все разговор, я помню.
– О чем ты, Лара, она больна. У нее голова постоянно кружится, она ходит с трудом. Ей давно уже ничего не нужно, ни секса, ни крови. У нее уже даже зубы не втягиваются, ее почти насильно поят.
– Зачем же тогда поят?
– Без человеческой крови еще хуже будет, мучения страшные. Без вашей крови мы не можем, Лар. Нас солнце сжигает.
– Ну так и гуляли бы по ночам, как в сказках про Дракоса, - и ревновать вроде не к чему, а раздражение не ушло.
– Что ж вы под солнцем-то бродите, коль так оно вас не любит?
– Мы его любим, Лар, - он вновь возвращается со мной на диван, - ничего не поделать, мы его дети. Ты ведь знаешь, листва во тьме не зеленеет. А в нас слишком много от растений. В древности говорили: «У эльвина одна душа с его деревом», и это были не просто слова. Без солнечного света мы сходим с ума и гибнем, погружаясь в кошмар, из которого нет выхода. А солнце и ваша кровь дают хоть какой-то шанс.
– А... искусственное освещение? Цветы же растут...
– Но мы не совсем цветы, верно?
– он невесело усмехается.
– Думаешь, мы не пытались? Не перебирали все варианты? Этот - единственный возможный. Но и он дает нам лишь отсрочку. Столетиями мы ищем выход. Но выхода по-прежнему нет. И последний авэнэ сидит и смотрит, как умирает последняя Великая Аниара и воет от собственного бессилья. А ты говоришь - имя. Да я ее любым назову, вот только это все равно не поможет.
Обнимаю его. Грустно. Может, оно и правильно, и не нужен на земле такой народ, но ведь когда-то они были другими. И не пили кровь...
– Погоди, а Низшие? Ведь они же тоже эльвины. Но им не нужен свет, они же под землей, в пещерах...
– Им и кровь не нужна, принцесса. Это другой народ, там совсем другая органика...
– Но Лоу рассказывал, вы
– Лоу...
– с непонятным выражением произносит он. Но продолжает по теме, - это всего только сказка, Ларис. Ложь, хоть и с намеком. У нас не бывает общего потомства, у нас разная природа, разная магия, разные среды обитания... Мы никогда не были единым народом. Подозреваю, мы вообще из разных миров. Но это все - даже для меня седая древность. Что уж говорить о... Лоу.
– Да что ж тебя корежит так от его имени? Ему уже и рассказывать мне ничего нельзя?
– Да пусть рассказывает, что хочет, просто... Думаешь, мне не обидно? Ты зовешь его Лоу, всегда, с первой встречи. А меня ты Нэри не называла. Ни единого раза, что бы ни было. Хотя прекрасно знаешь это имя.
– Но...
– вот это мы приплыли.
– Но ты никогда и не просил. Я привыкла звать тебя Анхен, ты сам так...
– О таком и не просят, Лар. Это каждый решает сам. Вот только он ведь тебя тоже не просил. Никогда, я уверен. Но ты всегда звала его Лоу. Это было очень забавно, когда ты его ненавидела, но сейчас... С каждым разом забавляет все меньше.
– А это ревность, а вампиры не ревнуют, - только и нашла, что сказать, и уткнулась в тарелку с кашей. Намек, конечно, прозрачен, вот только... он Анхен. Я его этим именем чувствую. Каждой клеточкой. А на Нэри он... не похож... не хочу, язык не повернется... А ведь обидится... Ну что за нелепые заморочки с их нелепыми именами?
Возвращение Дэлиаты от необходимости продолжать разговор меня избавило. Тем более, вернулась она не одна. Под руку ее держала красотка с ядовито-желтыми волосами, постриженными столь коротко, что они топорщились у нее, словно иглы перепуганного ежа. Из одежды на вампирше были только кожаные трусы, еще и с разрезами по бокам, украшенные бесконечными цепочками и заклепками, и нечто, не намного длиннее лифчика (а может, это сам лифчик и был, кто ж их разберет, насколько у них нижнее белье действительно нижнее). Вторая вампирша выглядела куда солидней. Гладкие темные волосы закрывали лоб до самых бровей, прятали уши, а сзади даже чуть прикрывали шею. Одежды ее тоже были длинными (ага, аж до колена), из тонкой полупрозрачной ткани бирюзового оттенка.
Устало опустившись в ближайшее кресло, Дэлиата представила своих спутниц. Желтоволосая оторва по имени Ринхэра отныне будет помогать «по дому», то есть заботиться о хозяйке. Вторая же оказалась аниарой и каким-то там значительным лицом в их местной русалочьей общине. Из ее длинного витиеватого имени запомнилось лишь первое - Зианара.
– Приятно познакомиться, - светло улыбается им Анхен, царственным кивком позволяя составить ему компанию в этой гостиной.
– Мне тоже... приятно, - осторожно произношу на эльвийском, поскольку беседа идет на нем. И тут же получаю в лоб хрустальным вампирским молоточком, и блеск в глазах аниары не позволяет ошибиться, «от кого прилетело».
– А вот теперь не очень приятно, - изображаю губами милую улыбку, даже не пытаясь скрыть при этом истинные эмоции.
– Лариса, - мягко тормозит меня Анхен, но очередная вспышка в глазах русалки заставляет поморщиться и его.
– Не так явно, пресветлая. Разрешения на ментальное воздействие я не давал.
– Тогда заставьте ее сами...
– высокомерно начинает Зианара. Но договорить ей не дают.
– А вот теперь вы пытаетесь указывать мне, - голос авэнэ угрожающе тих и чарующе мягок.
– А на такое я могу и обидеться.