По ту сторону Бездны
Шрифт:
– А потом?
– Ты же знаешь ответ. Мы - те, кого называют «вампиры». Мы и сами себя называем так столь давно, что наши собственные дети искренне верят, что это самоназвание.
– А разве это не так?
– Уже очень давно это так. Возможно, кому-то из нас искренне хотелось бы быть другими - но мы не можем. И вот мы создаем государство людей, мы сами играем в людей. Но при этом мы не перестаем быть теми, для которых люди - это пища. Если долго разговаривать с едой, сойти с ума - можно, перестать есть - все равно не получится. Анхенаридит, возможно,
– Почему вы называете его Нэри?
– Потому, что все остальные называют его Анхен. Могу же я взять что-то лично для себя?
– она чуть пожимает плечами и поднимается, отходя к столу.
– Я думаю, ты можешь встать, Ларис, голова не должна кружиться. И я с удовольствием покажу тебе сад. Ты ведь здесь впервые?
Мы долго бродим с Сериэнтой по саду, она что-то рассказывает мне о цветах, но я так и не могу понять, что скрывается за ее дружелюбием. Анхен просил у нее...по сути - возможности для меня быть с ним, не опасаясь за свою жизнь. Неужели она могла бы мне это дать? Но она отказала, заявив, что лучше мне умереть от его руки. А сейчас - мила, добра и приветлива.
Как можно понять этих вампиров? Они так легко решают, что нам лучше бы умереть в той или другой ситуации, но вот сами, почему-то, умирать не спешат...
– Почему вы живете здесь?
– спрашиваю я Сериэнту.
– Ну, возможно мне нравится, когда ароматы горячей человеческой крови смешиваются с ароматами цветов, - улыбается она, чуть пожав плечами.
– А возможно, я ничуть не лучше чем Нэри, и тоже люблю бродить среди людей, притворяясь человеком. Знаешь, одно время у нас даже была такая игра. Надо было выйти в город, познакомиться и подружиться с как можно большим количеством человек, и никто из них не должен был догадаться, что ты вампир.
– А потом вы убивали их себе на ужин.
– Нет, ну что ты. Это все равно, что проиграть. Смысл в том, чтоб они никогда не узнали, что ты вампир. Самые удачные знакомства длятся годами. Потом, правда, становится неинтересно, и ты просто пропадаешь из их поля зрения...
В какой-то момент к нам присоединился Анхен, и мы бродим втроем. Об услышанном мной разговоре (или о разговоре, который мне дали услышать) не было сказано ни слова. Гуляем мы долго, и в личных садах Сериэнты, и в тех, что она открыла для публики. Среди гуляющих много молодежи, но компании, в основном, однополые, либо юноши, либо девы, влюбленные пары встречаются крайне редко.
– Сюда приезжают мечтать о вампирах, - объясняет мне Анхен.
– Кто ж повезет любимую девушку туда, где она может встретить Великого и позабыть о простом человеке?
– И часто вампиры прилетают сюда мечтать об ужине?
– Ну, некоторые - так просто ножками приходят, верно, бабушка?
– Да, внучек, да любимый. А некоторым, так лететь приходится, аж из самого Светлогорска, да еще девочек всяких для отвода глаз с собой притаскивать. Ты где гулял-то, милый? Съел ведь небось кого-нибудь, пока
– Да, бабуля, еще и прикопал там, под кустиком.
– Ой, спасибо, внучек, удобрение мне будет.
– Вот мало того что сами вампиры, еще и шутки у вас...вампирские, - не выдержала я.
– Слушайте, а вы точно бабушка и внук, или это тоже такая вампирская шутка?
– Нет, это правда, - подтвердила Сериэнта.
– Шутка в том, что я его младше. И этот мерзкий родственничек не ленился напоминать мне о степени нашего родства, даже когда мне было два года!
– Ну, даже в два ты была очаровательнейшей бабушкой, - смеется Анхен, целуя ее в щеку.
– Ты представляешь, как я могла к нему относиться?
– всплескивает руками Сэнта.
– А ему тогда сколько было?
– Внучку моему? Семьдесят четыре.
Мы незаметно доходим до розария. Вернее, это я, поддавшись их настроению, не сразу сообразила, что меня окружают розы. Вампирские розы. И сразу стало как-то все равно, чья там бабушка кому дедушка. Роз было много, и они цвели, цвели... Они стелились по земле и обвивали шпалеры, стояли скромными низкорослыми кустиками и гордо красовались огромными кустами. Изящно-стройные и расхристанно-карнавальные, с бутонами по пять лепестков и по пятьсот пятьдесят пять. Всех видов, форм и оттенков, они внезапно окружили меня, и мне стало казаться, что я задыхаюсь в их ароматах
– Я хочу уйти. Хочу выйти отсюда, здесь душно.
– Хорошо, - соглашается Анхен, - идем, я знаю, где тебе понравится.
Он уверенно ведет меня через сад, нигде не задерживаясь, пока через небольшую калитку мы не выходим к реке. Сериэнта отстала, вернее - просто не пошла с нами туда, где не росло ни одного цветка. Никогда не думала, что вид выжженной солнцем травы может так меня порадовать. Мы стояли на небольшом косогоре, легкий ветерок нес от реки прохладу.
– Давай спустимся, - потянула я к воде.
– Иди одна, я подожду, - Анхен садится на траву, а я спускаюсь к реке, сбрасываю босоножки и долго брожу по прохладной воде. Это успокаивает, вода всегда меня успокаивает. Значит, он хотел для меня защиты? Он действительно за меня волновался?.. Ну, не дали, чудес не бывает. Вот розу тут подарят легко, а защиту...Зато поясницу вылечили, уже счастье...И что там было про его жену? Он все-таки женился? И ведь не спросишь, сразу ж начнет свое «девочки женятся на мальчиках, а в мою личную жизнь не лезь».
Возвращаюсь к Анхену и сажусь рядом. Он обнимает меня и целует в висок.
– Устала? Скоро полетим домой, мне вечером надо быть за Бездной.
– Ты женился?
– не выдерживаю я.
– Нет, - он удивленно на меня смотрит.
– С чего ты это взяла?
– Инга говорила, что ты должен жениться, родить наследника, - рассказывать о подслушанном разговоре не хотелось.
– Ты общалась с Ингой? Что еще она тебе наговорила?
– Разное. Почему она руки себе порезала, и как ты ее ножом...едва не зарезал. А правда, что она видела Владыку?