По ту сторону черной дыры
Шрифт:
– Народу маловато для пышного приема, – заметила командирская супруга, разглядывая пустую площадь.
– Мухин и семь человек за мной! – распорядился Булдаков, – остальным охранять машины! Никуда не отлучаться даже в случае нужды! Насколько я понимаю, здесь ее справляют где придется.
Где– то вдалеке зазвучал колокол, приглашая добрых католиков на обедню. Под его перезвон Булдаков и компания ввалились во дворец.
Ни толп придворных, о которых так весело писал старый добрый Дюма-отец, ни встречающих, ни даже дворецкого в парадной
– Говеет, сволочь! – зло сказал Олег Палыч, – насколько я понял, это не Людовик. Что это за чучело?
– Людовик на охоте, – сообщило чучело, вкусно облизав пальцы.
«Если он захочет поздороваться за руку с нами», – подумал Мухин, – «я его кончу».
– Позвольте представиться! – продолжал человечек, – придворный шут – Жак.
У присутствующих отвалились челюсти.
– Гля-ка! – пробормотал подполковник, – по-нашему разговаривает!
– Десять лет в плену у князя Святослава, – кивнул Жак.
– Семьсот болтов за смену! – кивнул Мухин, – скажи-ка нам, дружище, когда прибудет их Величество?
– К вечеру! – ответил шут злобненько хихикая, – у этих дебилов жратва кончится, и они на ужин прискачут как миленькие! За десять лет знаменитый охотник Людовик лишь однажды подстрелил зверя из королевского арбалета, освященного самим Ромейским Владыкой. Зверь при детальном рассмотрении оказался собственной борзой короля. В придачу ко всему, охотники заблудились. Пришлось собачку скушать, дабы с голоду не опухнуть.
Шут прекратил свою трескотню и допил из миски юшку.
– Вы, наверное, послы? – осведомился он.
– Ну! – буркнул разочарованный Булдаков, и что с того?
– Грамота посольская есть? – поинтересовался Жак. Ему подали пергамент, – дивно! Я повешу это в королевской опочивальне! Вот обмочится королева!
– Куда грамоту забираешь! – воскликнул Мухин, когда шут засунул свиток себе за пояс.
– Спокойно, – сложил пальцы щепотью паяц, – этот балбес все равно читать не умеет. Я у него и за писаря, и за глашатая, и за переводчика.
Подполковник деловито потер руки.
– Отлично, мосье Жак! Где прикажете разместить людей и лошадей?
– Коней – на конюшню, а людей – на постоялый двор. В крайнем случае, можно и здесь: Людовик потеснится. Только, щур, принцесс не щупать!
– Жак, ты нас не понял, – покачал головой Булдаков, – выйдем на чистый воздух, поглядишь на наших лошадок и все поймешь.
Организованной толпой все вышли на крыльцо. Шута при виде всей этой ПМК передернуло, и он застыл на одном месте.
– Это все само приехало? – ошарашено выдавил он из себя, – до нас, конечно, доносились какие-то дьявольские слухи, но я думал это
– А кто, по-твоему, сюда все это притащил? – с издевкой спросил Мухин.
Шут снял свой колпак и вытер им вспотевшую рожу. Затем попытался что-то сказать. Но изо рта лишь пару раз капнуло слюной.
– Еще один брат Юрген на мою голову! – вздохнул Олег Палыч, – слышь, как там тебя, Жак, нам бы какой особняк заброшенный под посольство выделили… В крайнем случае, подойдет и дом с привидениями Мы ведь Ghostbusters по жизни!
На лице паяца появилась гримаса озарения.
– Есть! – воскликнул он, – как я сам не догадался!
– Сжился с ролью! – буркнул Мухин, в то время как Жак продолжал вопить:
– Дом маркиза де Женуа! Совершенно пустой, за исключением слуг, разумеется.
– А где сам хозяин? – поинтересовался Булдаков.
– Позавчера сожгли на костре вместе со всем семейством по подозрению в черной магии. Подозревал, естественно, синьор Торкемада. Парижане славно повеселились.
– Мне всегда казалось, – встряла Светлана, – что Томас Торквемада жил века на три позднее… Хотя, в этом мире все по-другому…
– Странные у вас способы проведения досуга, – направил разговор в нужное русло командир, – ладно, поехали покажешь нам хижину покойного маркиза.
Шута впихнули в автомобиль, и колонна покатила вниз, к особняку стоящему в отдалении от всех, на небольшом холме, отчего он возвышался над подавляющим большинством зданий. Слева и справа стояли дома поскромнее, но все равно похожие на небольшие крепости. Каждый из них был обнесен забором в два человеческих роста, а ворота весили, наверное, не менее трех тонн каждая створка. Мухину показалось, будто он увидел парочку человеческих черепов на стене одного из домов. Наконец, кортеж остановился.
– Что, братец, Жак! – обратился к шуту Олег Палыч, – вылезай, покажи ты нам хоромы сии.
«Братец Жак» мутным взглядом глянул на открывшего ему дверцу Мухина.
– Уже? – тоскливо спросил он. Нерешительно двигая онемевшими членами, шут вылез из УАЗика, оставив после себя мокрое пятно на сиденье. От пятна подымался парок.
– Фи! – брезгливо поморщился Мухин, – ты же грамотный, я бы даже сказал, передовой образец могучего французского народа, и такой карамболь отчудил!
– Дурак я придворный, – пояснил Жак с опаской нюхая воздух, а затем облегченно сказал:
– С детства недержание. Как разволнуюсь, так получите!
Подполковник обошел автомобиль, заглянул в салон и, обернувшись к Жаку, добродушно заметил:
– Бывает! Я когда первый раз затяжным прыгал и парашют не раскрылся… – шут ничего не понял. Мухин вопросительно глянул на командира, – проснулся, и такая же фигня приключилась. Ну что, идем?
– Идем, – кивнул паяц, и бубенчики на его шляпе согласно звякнули. Он подошел к воротам и, упершись в них, приоткрыл одну створку. Когда утих скрип петель, раздался восхищенный голос Леонида Ивановича.