По ту сторону горизонта
Шрифт:
– Два брига патрулировали окрестности. Вот нас и захватили… Колман сидит где-то внизу. Он здорово всем навешал. Это надо было видеть, – Корморэнт тихо смеётся, – вывернул руку мундиру, да так, что аж кость вылезла! И вообще, я тут уже не первый день, но меня за драку аж вон куда утащили! Мы из-за вас сразу же и попались, кстати.
Это было ожидаемо. Войти в порт столицы на украденном корабле – величайшая глупость и самоубийство. Но Бентлей не думал тогда даже никого предупреждать. В любом случае береговой патруль сделал бы своё дело.
Кеннет выдыхает. Он бегает глазами по стене камеры. По одной стороне
– Что ж, теперь мы разделим участь друг друга. Но мне даже как-то легче.
– Эй! Эй, послушай, – Джеффри машет руками и подходит к решётке, разделяющей их. – Я тут не проповедник тебе. Хочешь исповедоваться, так позови священника. Тоже мне! Я ещё помирать не собираюсь.
Но Кеннет не слушает. Поток его мыслей сильнее способности держать язык за зубами.
– Я чудовищно устал. Мне кажется, будто у меня не осталось сил. А может, у меня их и никогда не было. – Лорд облизывает пересохшие губы. Его уже несколько часов мучает жажда, но он не может пить воду с гнилым привкусом. – Глупо было надеяться, что в мире всё осталось, как прежде. Но мне казалось, что есть вещи, которые будут стоять вечно: мой дом, Компания, контора.
Бентлей опускает взгляд на руки. Они грязные от прикосновения к лавке. Надежда блеснула, как солнечный зайчик, отскочивший от хрустальной чернильницы на столе отца. Мир изменился. Жизнь самого Бентлея изменилась.
– Лучше бы я остался гнить на дне вместе с «Приговаривающим».
Сгнить, как и все несчастные, оставшиеся на борту, или умереть от полученных ран и ожогов, как те немногие, кто попытался и смог спастись с пылающего судна. Он чувствует, словно в ладони его находится клинок и вот-вот он проткнёт шпагой её вздымающуюся грудь, к которой ещё когда-то прикасался губами, на которой лежала его голова в редкие моменты, когда ему казалось, что всё можно изменить и наглая пиратка вдруг сможет стать его женой. Теперь же у Морганы нет даже могилы, на которую Бентлей мог бы прийти и попросить прощения, после чего отправиться на плаху.
Кеннет потирает костяшки, перебирается пальцами на фаланги и заламывает их. Но слабое ощущение боли не сравнимо с тем, что происходит в его душе.
– Что же…
– Всё сказал? – Пират облокачивается плечом на решётку.
Лорд поднимает взгляд на Джеффри. В пирате нет ни толики человеческого сочувствия и сопереживания. Может, Бентлей и не заслужил понимания, но и смеха в лицо тем более. Кеннет поправляет на себе камзол, отряхивает незримую глазу пыль с расшитой чёрной ткани.
– Спасибо, что выслушал, – сухо отзывается Бентлей, возвращая себе былую строгость. Как бы сложно ему ни было и сколько мыслей бы ни было в его голове, нужно сохранить лицо.
– Слушай, – Корморэнт ковыряется ногтем мизинца в зубах. – Я вижу, что ты готов сдохнуть. Пожалуйста. Это, разумеется, не моё дело, хотя кэп старалась спасти твою шкуру. Но прежде чем ты пройдёшь на виселицу и наденешь на себя петлю, может, подсобишь?
Джеффри хлопает
– Раз уж вы решили сдохнуть, я займусь возвращением капитана О'Райли к жизни один. Только отпишите денег, мне они очень сильно пригодятся. А в могилу вы их с собой всё равно не заберёте.
– О чём ты? – Бентлей поднимается с лавки. Он хмурится, недоверчиво глядя на пирата. Частью какого невразумительного плана решил стать Корморэнт?
– Узнали с Колманом, что кэп не умерла. Ну, умерла, но не полностью, – усмехается Джеффри. – Скажем, я нашёл её записи. Не всё, часть осталась на «Последней фантазии». Кэп копалась во всём этом загадочном дерьме. Я успел уже кое-что пролистать и даже строил дальнейший маршрут! Но твои английские друзья крепко схватили нас за задницу.
Сквозь решётку пират протягивает руку с книжкой, и Бентлей подходит, чтобы забрать её себе. Кожаная тетрадь напоминает кипсек. Но вряд ли в него записывали стихи или красивые пожелания владелице, рисуя на полях цветы и виньетки. Бентлей обводит витиеватое тиснение на обложке, развязывает тонкий шнурок из крепкой кожи. На душе становится теплее, как только он видит выведенные на первой странице буквы. Под именем – плохо отпечатанный герб. Моргана писала в спешке, отчего округлые буквы стали острыми саблями и грозятся вот-вот проткнуть потёртую и пожелтевшую бумагу.
Дыхание перехватывает. Книжка – это дневник капитана О'Райли. Знакомые буквы, однако, складываются в незнакомые слова. Первые несколько фраз написаны на английском, но как бы лорд ни силился, дальше он не может разобрать ни одного предложения.
– В дневнике написано, как воскресить человека?
Джеффри кивает, самодовольно улыбаясь, будто заслуга в сборе бесценной информации исключительно его.
Однако вопрос, как возможно, чтобы человек мог умереть лишь частично, Бентлей не задаёт. Он видел магию и видел смерть. И теперь его, кажется, вовсе не удивить. Судьба благосклонно дарует Бентлею надежду и отводит в сторону взгляд, чтобы не видеть, как он преодолевает преграды.
– И что она там написала? Как вернуть к жизни мёртвого?
– Да говорю же, что я не читал! А Колман не до конца мне перевёл.
Кеннет завязывает на дневнике шнурки, откладывает его в сторону.
– Надо выбираться отсюда.
Джеффри скрещивает руки на груди, саркастично хмыкая:
– И кто нас вытащит? Судя по вашему положению, власти сейчас у вас не больше, чем у корабельной крысы. А в Лондоне не так-то просто выпросить каперскую грамоту. Которую вашими усилиями, сэр, приходится обновлять теперь почти ежегодно. А уж помилование, наверное, стоит целое состояние.
В коридоре раздаются шаркающие шаги. И вскоре у камеры вновь оказывается несколько солдат: расхлябанных и неорганизованных.
– Что, обед?
Джеффри одной лишь фразой выводит из себя одного из солдат, самого крупного, с багровым кривым носом. Он вваливается в камеру Джеффри, чтобы с размаху съездить по лицу пирата. Но, кажется, Корморэнту всё равно. Никакой кулак не сотрёт с его лица ухмылку. Джеффри ехидно смеётся.
– Пора, лорд Кеннет, – обращается к Бентлею другой солдат, отпирая его камеру.