По ту сторону границы

Климов Виктор

Сказать, что Вадим не чувствовал волны ревности, исходящие от Сетхара, - не сказать ничего! Да, Даут точно «накапал» на мозг коменданту, расписав ему отношение Айюнар к Вадиму в самых ярких красках. Однозначно, так и было!

Постой-постой! Погоди, Вадик! Это же получается, что ты сам сейчас ревнуешь! Да ну, бред какой-то! Нет-нет, и ничего я не ревную! Кого? И к кому? Инопланетянку к иноплнетянину? Ну, окей, докатились!

– Может быть, наш гость с той стороны нам что-нибудь сыграет? – внезапно поинтересовался Сетхар.

– Действительно!
– вдруг встрепенулась

Айюнар.
– Ты же отлично управлялся с нашими инструментами.

– Тогда я был пьян, - попытался отнекаться Вадим, но Айюнар изумлённо подняла свои брови.

– Так за чем же дело стало?
– она подняла кубок с вином и растянула губы в довольной улыбке.
– Тебя никто не ограничивает.

И она, наверное, впервые с их появления в крепости засмеялась своим звонким смехом, хотя весёлого в нём было и не так уж много.

Вадим понял, что он рискует потерять реноме и надо что-то сыграть гостям. Вот только что? В голову не лезло ничего кроме нетленных композиций группы "Кино" и он, взяв в руки переданный одним из слуг инструмент, приноровился и произвёл первые аккорды "Пачки сигарет".

Музыка получалась какой-то особенной, учитывая незнакомое звучание, и при этом довольно оригинальной, словно вдохнувшей новую жизнь в известные произведения.

Он перебирал струны, импровизируя, а присутствующие не без интереса его слушали, особенно Айюнар, которая, как показалось Вадиму даже подпевала одними губами, что не лезло вообще ни в какие ворота. Откуда она может знать слова песни? Вадим даже чуть было не сбился в переборе струн, но смог справиться и мелодия ничуть не пострадала. Тем более, что местные музыканты очень быстро подхватили мотив, и получилось, надо признать очень и очень недурно. В конце Вадим был награждён дружными аплодисментами.

Они ели, пили, Вадим отвечал через перевод Сетхара на общие вопросы о себе и своём мире, в которых не видел какой-то особой угрозы. Айюнар тоже время от времени подключалась, но больше из вежливости, чем по собственному желанию.

А потом вдруг всё стихло, свет погас, а когда свободное пространство перед гостями вновь осветилось, на террасе появилась Айна в сопровождении ещё четырёх танцовщиц, и это представление было в разы более завораживающим, чем то, что он когда-то видел. Гости, особенно его мужская часть не могли оторвать от неё взгляд, да и женская часть однозначно получала эстетическое наслаждение.

В свою комнату Вадим вернулся, порядком набравшись полусладкого дайхетского, и рухнул, не раздеваясь на кровать, в равнодушном ожидании похмелья, которое, как он считал, однозначно должно было его наказать за неумеренность в питие следующим утром.

Но ничего такого не произошло. Открыв глаза, он сверился со своим ощущениями и понял, что в голове, конечно, шумит, но той боли, которая у него случалась, когда он за компанию выпивал две бутылки водки или коньяка, не было и в помине.

А главное, он хотел есть! А это значит, что текущая слабость и разбитость должны его покинуть, как только он утолит голод. Что же, в таком случае, надо поесть, а потом заняться первоочередными делами.

Всю следующую неделю Вадим

старательно делал вид, что учит язык сайхетов, а особенно дайхетов, стараясь не выдать свои знания, хотя пару раз знатно удивил окружающих, ошарашив их идиоматическим оборотом, который сам собой всплыл в памяти и сорвался с языка. Пришлось отбрехаться, что он просто это где-то подслушал, но до конца не понимает значения фразы.

С этого момента в «изучении» языка он стал проявлять большую осторожность, чтобы, как говориться, не спалиться, но и тянуть кота за хвост он тоже не хотел. А свои успехи, если у него всё-таки кто-то вдруг интересовался ими или выказывал своё восхищение прогрессом, он списывал на свою хорошую память. Пару раз он даже был вынужден продемонстрировать феноменальное запоминание разбросанных в разном порядке букв сайхетского алфавита и цифр.

Да, это не прибавляло доверия со стороны Даута, который, судя по всему, как подозревал в Вадиме засланного казачка, так и продолжал подозревать, но тут уж ничего не поделаешь, да и работа у него такая – подозревать всех и вся.

Под предлогом, что он изучает язык путём общения с караванщиками, он неоднократно ходил на разбитую у небольшого оазиса неподалёку от крепости стоянку и смотрел, как техники чинят покоцанную в ходе бегства от Багровой волны технику и как ухаживают за уатэйями. По мере своих способностей и понимания оказывал помощь, от которой караванщики даже и не думали отказываться.

Было у Вадима опасение, что в произошедших несчастьях, они будут винить его, как чужеземца, - это ведь легче всего!
– но по факту ничего такого не произошло. Ну и ладненько.

Доковылял обратно до чёрных надолбов, дальше которых Красный песок отказался двигаться, и вообще ни разу не удивился, что они ему напомнили те самые колонны, которые он видел недалеко от пограничного городка. Только в данном случае, они были погребены в толще грунта почти по верхушку, либо разрушены до основания. Но поскольку рядом никаких осколков и следов разрушения он не нашёл, то остановился на первом варианте.

Занятное, однако, совпадение, ещё подумал тогда Вадим.

Однажды ночью к нему в комнату вошла Айна, которая появилась, как всегда, на удивление незаметно и совершено бесшумно, на что ей Вадим не раз указывал, ибо однажды даже выронил от неожиданности книгу из рук, когда обернулся и увидел её перед собой. Проблема была в том, что с этого момента Айне подобный способ посещения чужеземца стал особенно нравиться.

– Госпожа ждёт тебя в своих покоях, - наклонив голову, объявила она.

– Сейчас? – зачем-то спросил Вадим, ибо было уже довольно поздно, чем вызвал неподдельную реакцию удивления на лице Айны, мол, а когда же ещё, если я тут по распоряжению своей хозяйки и вообще…

Но в ответ просто произнесла:

– Да, господин.

Вадим заправил рубашку в штаны, нацепил сапоги и проявил готовность следовать за служанкой, куда угодно, после чего она отвела его в её покои, хотя, их расположение для него вообще-то не было секретом. Но спорить с местным этикетом он не стал, да и не хотел. В чём-то он ему даже нравился.