По ту сторону грусти

Пинчук Янина Владимировна

Но они и не собирались тут задерживаться, любуясь суровой красотой одной из главных артерий города. Вместо этого нырнули в переход, прошагали среди серых гранитных стен и разномастных кричащих афиш, поднялись на другой стороне и продолжили путь сквозь чинный зелёный скверик. Они продвигались к улице Михайловской, которая далее выводила к блестящей и кипящей Ганзейской.

– Скажите, а вы действительно хотели попасть куда-то в другое место?
– осведомился министр.

Лора растерялась и чуть замешкалась, впечатывая в плитку шаги своих "камелотов".

–

Нет... Я просто прилегла отдохнуть. У меня уже символы в глазах начали плясать, я легла на диванчик... и вот...

– Так. Ясно. А люди со способностями в роду были?

Лора поняла, о каких способностях речь и покачала головой:

– Да вроде нет.

– А кто его знает, может, вы и первая - пожал плечами министр.
– Или просто сведения о предках затерялись, вам и не рассказывали. Но всегда замешано что-то такое...

И, обрывая фразу, он замолчал.

А впрочем, вечер был так хорош, что хотелось не заполонять его словесами и какое-то время прошагать молча. Липовый цвет, едва не бьющий по лицу. Разогретый, ещё по-дневному густой воздух.

Вблизи, как помнила Алеся, дома - стадион "Динамо", а здесь - Грюнвальдская площадь со статуей Витовта. Кстати, почему бы и ему не быть чьим-то мужчиной мечты (за неимением достойных кандидатов на физическом плане существования). Алеся всегда трепетно относилась к историческим влюблённостям и была склонна видеть в них скорее благословение, чем проклятие, ибо муза - это всегда прекрасно.

Лора попросила идти медленнее и с извинением пояснила:

– Мне как-то вяло...

– Ничего, - успокоил министр, - это бывает. Сейчас придём. Обсудим всё в приятной обстановке.

По логике, приятной обстановкой для человека его круга мог бы считаться некий пафосный ресторан. Но Алеся-то знала, что у наставника логика своя, да и отношение к жизни тоже. Поэтому не удивилась, когда они свернули во дворы через арку.

Но всё-таки была в замешательстве, когда оказалось, что спускаться надо в какой-то подвал.

Алеся краем глаза заметила небольшую светящуюся табличку; она смотрелась здесь нелепо: во-первых, всё равно где-то сбоку, в углу (и толку от подсветки?), во-вторых, такие обычно размещают на базаре на павильонах с яркими вульгарными кофтёнками. Однако здесь вывеска красными мерцающими буквами извещала: "Кофе".

Священный напиток. Полноценный культ. Его Алеся не разделяла и в пику окружающим пила мате. Но и от чашечки хорошего кофейку никогда не отказывалась. И ведь любопытное совпадение: почти все заведения, которые казались ей "особенными", размещались в подвальных помещениях. Но может, кофе здесь просто продают? Тогда, наверняка, они здесь не ради напитка, а ради владельца или продавца...

Когда они спустились по узкой лесенке, сразу послышался зычный баритон:

– Добрый вечер, пан министр!

– И вам привет, пан Завальня!

Помещение было простым, почти квадратным. Оно было пусто. Только справа за низким прилавком сидел крупный, крепкий мужчина лет шестидесяти, с белым пышным начёсом и гладковыбритым суровым мясистым

лицом. Это и был пан Завальня. Одет он был в простые линялые джинсы и белую клетчатую рубаху с коротким рукавом. Хоть дрова рубить, хоть морды бить. Но, наверное, не угощать каким-нибудь там моккачино или фраппе в сочетании с брауни, миньоном или чизкейком. А впрочем...

– Как бы вас пани Лидия не заревновала. Ходите тут по подворотням, да с двумя паненками пекными.

– Не заревнует. И мы тут не для забав, а за серьёзным делом.

– За каким?

– Кофе пить.

Весь этот диалог происходил обстоятельно, без тени шутливости. Алеся с Лорой, оробев, стояли в сторонке и наблюдали. Но тут их неожиданно подозвали:

– Девочки, вы решительнее... Выбирайте, что будете.

Алеся нерешительно шагнула к прилавку и увидела цветную распечатку в видавшем виды файлике. Это должно было быть меню. Лора высунулась из-за её плеча.

Там было всего двенадцать наименований и ни одного привычного. Зато внизу всё скрупулёзно подписано. Она рассеянно скользила по ним глазами и пыталась понять, чего же ей хочется. Только б не оказалось, как в типичной кофейне, каких легион: претензия есть, а на деле пшик.

– Мне, пожалуйста, имбирный с гречишным мёдом.

– Принято. Десерт нужен?

– А что есть?

Завальня неопределённо повёл рукой:

– Есть кексы, правда, вчерашние. Есть песочное пирожное. И конфеты. Сегодня - такие.

Он пошарил под прилавком и продемонстрировал в своей мощной пятерне щедрую горсть маслянистых трюфелей.

– Спасибо, я буду кекс. И одну конфетку.

Завальня сосредоточенно и громко защёлкал допотопным калькулятором.

– Два талера с вас.

Цены здесь были какие-то дикие. Потому что чисто номинальные. Только чтоб за бесплатно не потчевать.

– Мне ирландский клевер, - попросил министр и протянул монету.

– Хорошо.

Лора, как завороженная, уставилась в листок, а оторвавшись, виновато поглядела на своих спутников. Министр, не шевельнувшись, невозмутимо произнёс:

– Вы, главное, не торопитесь. Здесь всё отлично; но вы прислушайтесь к себе. Тогда это и будет то, что надо.

Вздохнув и сбросив напряжение, Лора выбрала южный кофе на шести травах. Алеся мимолётно заметила, что министр одобрительно прищурился и почти улыбнулся.

То, что надо.

Здесь было всего два стола и стойка; желтоватым лаком и ковкой всё это напоминало "Стары Менск". Да и не только этим. Здешним сокровищам обзавидовался бы любой мальчишка: на стене антикварный фонарь с медовым светом и вычурными деталями, в рамочках над стойкой раритетные банкноты вперемешку с экзотическими бабочками, небрежной стопкой эротические открытки довоенного времени, фото неизвестных офицеров, германская пивная кружка с барельефами и чуть не целым городом на крышке, монеты, ложечки, чудом не развалившийся телефон с подвесной трубкой-рожком, столь же древняя печатная машинка, тут и там сувенирные тарелки из разных городов - Мальмё, Бад-Наухайм, Женева, Арль...