По ту сторону грусти
Шрифт:
– Ого, офицер! Ну ты даёшь. Денег много стало?
– добродушно подколола Влада.
– А вот и стало! И сейчас расскажу, как.
Подошла официантка. Они заказали по бокалу клеверного пива и жареные креветки.
– ...Ну представляешь, гениальная идея, - рассказывала Алеся, - для надёжности зарыть в саду шкатулку со всеми семейными сбережениями, да ещё будучи под мухой...
– Можешь не продолжать, - фыркнула Влада.
– Вот-вот, я только и сказала, идёмте, мол, так мы сразу стартанули в Боровляны, туда-сюда, захожу в калитку, жена на него смотрит - съесть готова, и на меня почти так же... Работы было минуты на четыре. Ну, я для
– Ну ты ловка. Недаром из Бобруйска.
– А то!
Зажглись жёлтые корабельные лампы под балками, стало чуть шумнее. Свислочь за окнами покачивала огоньки на тихих, крадущихся волнах, и начинала сливаться с небом. Алеся расслабилась и мечтательно глядела на улицу. Влада уловила перемену и осторожно заметила:
– Но рассказать ты мне хотела не это.
– Нет, конечно. Это не главное.
Она собралась с духом и ещё раз описала свою стычку с председателем.
– Да, дела, - усмехнулась Влада.
– Хорошо ты его приложила. Понятное дело, что для тебя нация - не пустой звук. Ты же не армяногрекоеврей с финско-казачьими корнями.
– И с осетинской примесью!
– многозначительно подняла палец Алеся.
– Но даже спор наш, знаешь, дело десятое. Так мне кажется. По крайней мере... Во-первых, степень достоверности девятнадцатая, не меньше. Всё как наяву. И чувство скрытого смысла. И даже... не побоюсь этого слова, предназначения, - осторожно проговорила Алеся. На неё вдруг напало непривычное косноязычие.
– Такое... ощущение смутное, что... когда я проснулась, я не завершила гештальт, а только... ну да, только открыла. И это чувство у меня все эти дни. Ну, сон-то мне приснился сразу после беседы с министром - наверное, под впечатлением, - поспешно прибавила она.
– Может, это сон с продолжением вроде путешествий в неизвестные города?
– Да кто его знает, - пробормотала Алеся и откашлялась.
– Я когда-то рассказывала: в обычных снах у меня очень давно, ещё с начальной школы, часто бывало такое чувство, что я на задании. Что должна выполнить какую-то миссию. И, что характерно, я никогда не знала, в чём она заключалась. Я там просто ходила, что-то носила, кого-то искала - и пыталась понять, что я здесь вообще делаю. Но я как будто бы не могла постичь этого своим скудным умишком, такое чувство, что я вообще была неким слепым орудием. Как агент самого низового уровня, который тупо выполняет какие-то фрагментарные задачи, но ничего толком не знает, а значит, и не выдаст. Самое обидное, что сны эти всегда прерывались. Я так никогда и не завершила ни одну миссию. И так ничего и не поняла. И здесь вот такое же ощущение. И это не даёт мне покоя, - закончила Алеся и сделала глоток холодного пива.
– Да, дела, - протянула Влада уже второй раз за вечер. Она призадумалась.
– А ты уверена, что это был "сон с большой буквы"? Не астрал никакой?
– Ну что я, отличить не в состоянии!
– воскликнула Алеся.
– Ничего там не деформировалось, никаких загадочных существ!
От умиротворённости не осталось и следа. Снова засосало под ложечкой.
– Это Андропов-то - не загадочное существо?
– усмехнулась Влада.
– Ну, или тот, кто себя за него выдавал.
Может, свет ложился причудливо, но казалось, что смотрит она настороженно и неодобрительно. Алесе стало досадно и не по себе. Она раздражилась - захотелось вскочить, заходить между столов, размахивая
– Я не проверяла, - процедила Алеся.
– И почему сразу такие подозрения? Ты, вон, тоже хороша, погружаться в сюжет с убийством ради рассказа - это тоже слишком!
– Нормально! Ты и на своего духовника так кидаешься, если он что-то не так тебе скажет?
– А ты что, духовник? Такой же специалист, как я!
– поддела Стамбровская.
– Ну ладно, извини, может, я перестраховщица, - примирительно выдохнула Влада.
– Ну и всё-таки. Энергетически. Каковы были твои чувствования?
Алеся терпеливо расписала свои впечатления.
– А ты всё-таки перепроверь, - покачала головой Владислава.
– Или вообще туда не суйся. Все эти фишки насчёт смеси притяжения и отталкивания, некого жара и томной неги - это мутная история. С одной стороны, мы товарищи культурные, Элиаде проходили. Вполне традиционный сюжет. Но вот с другой стороны... У меня с месяц назад подработка случилась, пришёл ко мне молодой препод из Лингвистического. Мистикой много лет увлекался, причём разной. К нему во снах приставала некая девица вроде булгаковской Геллы, и он колотился, когда мне рассказывал, мол, она меня сегодня поцеловала, до сих пор помню вес её тела и холодные, склизкие губы...
Алесе вспомнились полные губы председателя, и её передёрнуло.
– Знаешь, - холодно заметила она, - от споров о национализме до эротики - как от Нарочи до Титикаки.
– Ну, сама понимаешь...
– Да. Я понимаю, - с напором произнесла Алеся.
– И обещаю хорошо себя вести.
Она ехала домой в кислом настроении. Ей не нравилось, какой оборот приняла беседа. Хорошо ещё, что на генерала никакой напраслины не возвели - хотя что там возводить, его сущность известна, и сам министр очень мило с ним беседовал, раза два, по крайней мере. Вот председатель - дело другое: это же сон, явление тонкое, хоть и на жизнь похожее до невозможности. А вообще-то, стоит признаться, всё неспроста - но не в том смысле, что думает Влада. Просто началось это уже очень давно.
"Это всё Тополь виноват", - как-то раз мысленно проворчала Алеся с хищной улыбкой.
Об этом писателе она и раньше слышала, но чтоб читать? Помилуйте! Не её это вкусы. Первую книгу подсунул друг. Она жаловалась, что совсем измучилась: нечего читать, всё не под настроение! А роман "Чужое лицо" оказался из серии "клин клином" -настолько не в дугу, что с горя она так и вцепилась в него с первых страниц. Может, и не с первых, но вчиталась быстро.
В итоге восьмого марта Алеся тряслась, скукожившись на застывшем сиденье зелёного мазовского автобуса-гармошки, и только вздрагивала при объявлении остановок, чтоб не пропустить нужную, с поэтичным названием "Гаражи". Остальное время она терялась в омуте шпионского романа. Алеся ехала за тортом для девичьих посиделок, и одновременно жадно вкушала развесистую клюкву.
Разухабистая смачная советскость вызвала у неё полный восторг, равно как и близкая ей тема: нестандартный эротический образ.
Она долгое время убеждала своих подружек, что дон Аугусто привлекателен. Долго наталкивалась на недоумённые взгляды, робела и протестовала. Уж очень непривычно было видеть немолодого чилийского генерала в роли "героя-любовника". У Влады была похожая ситуация: при всей его мужественности, Громыко ну никак не воспринимался в качестве "секс-символа".
Ага, Громыко, ехидно ухмылялась Алеся - а Андропова не хотите?