По ту сторону штор

Миронов Влад

Видимость была очень плохая, почти нулевая… и всё же мне как-то удалось заметить подрагивающий силуэт человека, выплывший из тьмы в нескольких метрах впереди. Человек был повернут ко мне спиной. Подойдя чуть ближе и присмотревшись, я понял, что это был мужчина, одетый в сильно потрёпанный и грязный деловой костюм. Руками он обхватил себя за плечи, ноги его были чуть согнуты в коленях, а сам он очень сильно дрожал, но при этом не издавал ни звука. Обойдя его стороной, я продолжил свой путь вперёд, при этом всеми силами удерживая себя от желания оглянуться и посмотреть мужчине в лицо. Я почему-то боялся увидеть в нём что-то такое, что тоже привело бы меня в состояние ступора.

Продвигаясь вперёд, я понял, что чем больше углубляюсь

в тоннель, тем хуже начинаю видеть. Если рядом со странным мужчиной в костюме я ещё мог разглядеть мусор, валяющийся под ногами, то теперь мне не под силу было даже увидеть свои руки, которые я вытянул вперёд, чтобы ни во что не врезаться. Иногда мне казалось, что тоннель начинает медленно уходить вниз, под землю, что очень меня пугало. По сторонам начало что-то слышаться. Звуки походили на шорох и перешёптывания, однако достаточно мне было остановиться и прислушаться, как все звуки тут же исчезали.

«Может, это только моё разыгравшееся воображение?» – подумал я.

Я уже настолько углубился во мрак, что уже начал отчаиваться найти отсюда выход и появилась мысль повернуть обратно… хотя, если я так сделаю, то, скорее всего, вконец потеряюсь. Сразу же после того, как я об этом подумал, впереди, совсем недалеко от меня, появилась полоска света.

– Это… выход? Боже, это должен быть он, иначе я просто сойду с ума! – прошептал я и ринулся к источнику света, который оказался высоким уличным фонарём (неужели газовым?), стоявшим возле выхода из тоннеля.

Моему счастью не было предела, когда я понял, что выбрался из этого проклятого места, что снова могу видеть лунный свет, освещающий всё вокруг, включая каменные обшарпанные дома и… детскую площадку. Я удивился тому, что, выйдя из тоннеля, первым делом не обратил внимание именно на неё, ведь… она была мне знакома! И не просто знакома, как когда-то давно встреченное мною место, а знакома ещё с детства, когда я, ещё будучи маленьким ребёнком, в дневное время играл на ней, пребывая в гостях у бабушки. Вечерами обычно здесь собирались местные алкаши, молодёжь, любящая посидеть вечерком в компании своих друзей и ещё какие-то непонятные личности, которых ни к первым, ни ко вторым причислить было нельзя, поэтому в вечернее время я сторонился этого места. Однако сейчас здесь не было никого, лишь только медленно покачивающиеся качели говорили о том, что на площадке совсем недавно кто-то был. Мне стало не по себе, так что я поспешил как можно скорее обойти это место. К тому же я как раз вспомнил, что от площадки до бабушкиного дома было совсем недалеко, и, с подозрением поглядывая на качели, которые всё никак не желали остановиться, я побрёл вдоль одного из заборов.

***

Войдя в подъезд, я окунулся во мрак, слегка развеянный лунным светом из окна на промежуточной площадке, которая находилась между первым и вторым этажами. Я резко дёрнулся и повернул голову, так как дверь за мной захлопнулась с громким стуком, а если учесть, что стенки в доме имели очень плохую звукоизоляцию и от них хорошо отскакивал звук в виде эха, так уж совсем оглушающе. Затем, скрепя сердце, я приступил к подъёму вверх. Когда до той самой промежуточной площадки мне осталось преодолеть всего две ступеньки, я остановился.

Ещё войдя в подъезд, я удивился, как неровно падает лунный свет на стену напротив окна, но всё же не придал этому особого значения. Практически поднявшись на промежуточную площадку, у меня перехватило дыхание от осознания того, почему свет падал так неровно. Всё дело было в… осах! В самых настоящих осах, чьё огромное, похожее на опухоль гнездо свисало с верхней части оконной рамы. Сами осы сидели друг на друге и образовывали тем самым огромную, противно жужжащую паутину из самих себя, которая закрывала собой практически всё окно. В затхлый подъезд свет просачивался только через небольшие промежутки между «нитями» паутины.

Как можно сильнее прижавшись к перилам, я, заворожённо смотря на жужжащий рой, медленно преодолел

оставшиеся две ступени, после чего начал подниматься дальше, на второй этаж, на котором как раз и была квартира моей бабушки. Несмотря на то, что я всё дальше и дальше удалялся от ос, их жужжание, наоборот, только усиливалось, и через некоторое время мне начало казаться, что они вот-вот полезут из моих ушей. Но когда я наконец добрался до второго этажа, жужжание в ушах прекратилось. Облегчённо выдохнув, я подошёл к двери в бабушкину квартиру и, постучав в неё, развернулся и прижался к соседской двери справа, чтобы продолжить наблюдение за очень беспокоящим меня роем ос. Я начал ждать, когда бабушка откроет мне дверь и пустит меня в свою квартиру, в мир спокойствия и безмятежности. Я уже представлял, как бабуля согревает для меня чай, чудесный аромат которого мне никогда в жизни не забыть, после чего подаёт мне его со сдобными плюшками или с маковыми булочками. Ещё я представлял, как после чаепития бабушка укладывает меня в тёплую кровать и накрывает двумя – нет, тремя! – одеялами и как меня обволакивает целебный сон, который унесёт с собой все воспоминания о тех кошмарах, через которые мне сегодня пришлось пройти.

И после всех этих прекрасных грёз и мечтаний какое же сильное меня ждало разочарование – даже после пятого стука мне никто не открыл.

***

Я посмотрел в замочную скважину. Ключ был в замке, с другой стороны. Значит, бабушка в любом случае дома, но почему же она тогда не открывает?

Забыв про осторожность, я повернулся всем корпусом к двери и постучал ещё раз, а затем прислушался. Эхо моих ударов несколько раз отдалось от стен, после чего наступила гробовая тишина. Никто за дверью не зашаркал тапочками, спеша впустить меня в мир спокойствия и безмятежности. Отчаяние, которое в последнее время стало для меня преобладающим чувством, нахлынуло на меня с удвоенной силой, ведь идти обратно по тёмным улицам и проулкам села, которые ночью оставались практически без освещения, мне совершенно не хотелось.

Но полностью с надеждой я прощаться не собирался, так что через полминуты я повторил попытку достучаться до бабушки. На этот раз ответ последовал, но не из её квартиры.

***

Сразу после того, как я вновь постучал в дверь, кто-то сделал то же самое, причём с такой же громкостью и частотой, как сделал я, за соседней слева. Я в испуге отскочил к перилам, а затем впился взглядом в темноту чуть левее бабушкиной двери, откуда раздались те странные звуки. Однако чем сильнее я щурился, стараясь разглядеть во тьме предмет своего любопытства, тем сильнее в глазах рябило, а в ушах усиливалось жужжание. Это заставило меня отлипнуть от перил и подойти ближе к двери под номером шесть, чтобы получше её разглядеть. Приблизившись к ней на два шага, я тут же отшатнулся в испуге. Дверь передо мной была не деревянная и маленькая, как все двери в этом подъезде, а огромная и металлическая, привязанная к стенам с обеих сторон большими черными цепями.

«Как? Как я мог её не заметить, поднимаясь сюда?» – подумал я.

На месте дверного глазка в двери было маленькое прямоугольное окошечко, в которое мне со страшной силой захотелось заглянуть. Страшной – потому что такой невероятно сильный порыв напугал меня не на шутку, но я был не в силах ему противиться, и мои ноги медленно понесли меня к заветному окну.

Лунный свет становился всё слабее, будто рой ос, закрывающих окно, начал увеличиваться в размерах, однако я всё же не обернулся, чтобы это проверить. Всё моё внимание сковало манящее и одновременно пугающее окошко в двери, к которому я приближался. Мне ужасно хотелось заглянуть в него и узнать, кто стучал в дверь, и одновременно хотелось развернуться и побежать отсюда что есть мочи. Однако первое желание принадлежало не мне. Оно будто было навязано мне кем-то, и было причём намного сильнее второго, так что мне пришлось продолжить свой путь. Всё моё тело дрожало от страха, а из горла раздавался тихий стон.