По ту сторону тьмы
Шрифт:
– Какой необычный почтальон, – добродушно произнёс Директор, протягивая руки к птице.
– Альбус, от кого это письмо? – не сдержав любопытства, поинтересовалась МакГонагалл.
– Не знаю, дорогая Минерва, но думаю, что в ближайшее время это выяснится, – произнёс Директор отвязав свиток плотного пергамента с темной восковой печатью. Птица громко каркнула, будто бы оскорбившись замечанием мужчины, и улетела, напоследок задев крылом колпак волшебника. Дамблдор внимательно всмотрелся в изображение на печати – раскидистый дуб и ворон. – Мне не знаком этот герб. Но, думаю, содержимое письма прольет свет на эту тайну.
В этот момент, как бы между
– Не думаю, что это можно назвать тайной, Директор. Это печать рода Блэквудов. У мальчишки эта картинка на каждой тетради нарисована.
– Вы уверены, Северус? – спросила профессор МакГонагалл
– Безусловно, если бы вы, дорогая Минерва, были более внимательны, то тоже заметили бы это изображение на вещах мистера Блэквуда. Прошу меня простить, – с этими словами мужчина поднялся и покинул зал.
– Да как он…
– Минерва, дорогая, не стоит злиться, ты же знаешь Северуса, – успокаивающе произнёс Директор. – Наверное, и я пойду, дела, дела.
Уже в своём кабинете, за закрытой дверью Дамблдор сломал печать и развернул письмо, от которого веяло магией, сильной и древней. Когда он разворачивал свиток, руки мужчины подрагивали от напряжения и непонятной тревоги, которое росло с каждой минутой.
« Долголетия и процветания почтенному чародею!
Давече отпрыск рода моего, Оуэн Гарольд Блэквуд, письмом уведомил меня о ситуации, сложившейся в школе, куда отправлен был он на обучение. Признаться, письмо то оставило меня в недоумении и негодовании. Уважаемый Директор, пусть Оуэн ещё дитя, но это не говорит о его глупости и слабости. Мне известно об инциденте, случившемся в Большом зале школы, как и о вашем желании перевести Оуэна на другой факультет. Но я настоятельно рекомендую Вам дать мальчику время спокойно подумать, хотя бы до Хэллоуина. Пусть он сам примет решение о переводе, и коли будет согласен, я настаиваю на перераспределении магическим артефактом – «шляпой», во избежание дальнейших разногласий.
В следующий раз, коли будут случаи столь же серьёзные, прошу уведомить меня непременно. Ибо дитя рода у нас единственное и любимое, не хотелось бы думать, что его считают сиротой и полагают, будто за плечом его никто не стоит.
С уважением, глава рода Блэквуд, Теодор Воланд».
Дамблдор дочитывал последние строчки короткого письма с сильным волнением. От этих, казалось, совершенно простых слов веяло силой и угрозой. В паре замысловатых предложений был глубокий смысл. И Директор, в силу своих лет и склада ума, мог прочесть истинное послание меж строк. И оно его не радовало. За мальчишкой стояла семья, которая мешала планам Директора. Налив себе очередную чашку чая и взяв из вазочки мармеладного червяка, великий светлый чародей погрузился в мрачное раздумье. Следовало разработать план, новый план влияния на мальчишку. Необходимо было действовать тонко и не напрямую. Директор, допив вторую чашку чая, достал маленький лист пергамента и, написав несколько строчек, позвал домовика, который с большой радостью согласился предать послание.
Прошло не более получаса, когда раздался стук и с тихим скрипом дверь директорского кабинета открыл профессор зельеварения.
– Вызывали, Директор, – профессор Снейп прикрыл дверь и прошел в середину кабинета.
– Да, Северус. Присаживайся, мальчик мой, у меня к тебе серьёзный разговор, – Дамблдор лучезарно улыбнулся и предложил своему «мальчику» чая, на что последний ответил лишь скривившейся физиономией и коротким – нет, спасибо.
–
– Ты проницателен, Северус, впрочем, как и всегда. Да, это касается Гарри.
– Мне казалось, что мистер Блэквуд не признает этого имени?
– Как мандрагору не называй, она все равно останется мандрагорой. Гарри ещё ребенок, он пока не понимает, кто он, бедный мальчик, – Директор смахнул притворные слезы и скрылся за донышком чашки, делая очередной глоток.
– Ну да, конечно, – саркастично произнёс зельевар, не веря в спектакль старика. – И что вы хотите от меня?
– Самую малость, Северус, самую малость. Ты должен установить с мальчиком контакт и мягко подтолкнуть его к мысли о смене факультета, Рейвенкло не подходит ему, а также, что он для волшебного мира много больше, чем просто мальчик.
– Почему я? – Снейп скрыл своё удивление за маской надменного безразличия, – Минерва справится с этим куда лучше, вы же знаете, что студенты не питают ко мне особой симпатии.
– Профессор МакГонагалл, безусловно, смогла бы справиться с этим маленьким поручением, но…
– Но? – повторил зельевар, не понимая, к чему клонит Директор.
– … но она, боюсь, не сможет найти верный подход к Гарри, мальчик выращен аристократами, а ты сам понимаешь, что это значит. Тут нужно действовать куда более тонко.
– И вы считаете, что я с этим справлюсь? – мужчина скептически посмотрел на старого мага.
– Конечно, мальчик мой, ты справишься, у тебя есть необходимый опыт! – уверенно ответил Даблдор.
– Минерва намного дольше меня преподает, – попытался протестовать зельевар.
– Но ты глава Слизерина, а там почти все отпрыски аристократов, – мягко улыбнулся старик, блеснув очками-половинками.
– Ну, допустим, – с раздражением произнёс Снейп, – я установлю этот ваш «контакт» и, возможно, натолкну мальчишку на мысль о смене факультета. И что дальше? Вдалбливать ему всю ту чушь, что расходится по волшебному миру страшными сказками о светлом герое? Директор, если его и правда воспитывали аристократы, то он знаком с этими россказнями, и пытаться переубедить его глупо.
– Ну что же, Северус, не будь так категоричен, – в притворной обиде произнёс Дамблдор, – давай начнем с малого. Пусть он сменит факультет, а там будет видно. Держи меня в курсе дел.
– Хорошо, Директор. Я могу идти?
– Да, конечно. Думаю, Гриффиндор подойдет мальчику лучше всего, – как бы невзначай обронил Дамблдор.
– Этого я вам обещать не могу, – отозвался зельевар и покинул кабинет.
Как только дверь закрылась и шаги не лестнице стихли, старый волшебник достал пакет очередных сладостей и высыпал их в вазочку. Его настроение немного улучшилось. Уж если за работу берется Северус, то она будет сделана хорошо. Он тешил себя этой мыслью, хотя в глубине души понимал, что зельевар ещё та темная лошадка. Он никогда по-настоящему не служил никому, кроме себя самого.
Сам же профессор, оставаясь верен себе, анализировал ситуацию, поворачивая её и так, и эдак, прошлое шпиона и двойного агента давало о себе знать даже спустя десять лет мира. Этот мальчишка не давал ему покоя с самого первого дня пребывания в школе. Так не похожий на своего отца, что немало удивляло профессора, с пронзительно-изумрудными глазами, смотрящими серьёзно, оценивающе – так по-взрослому. Он был загадкой, ребусом, об который Даблдор может сломать зубы. И Снейп очень хотел на это посмотреть.