По ту сторону тьмы
Шрифт:
Но нужно было наладить с мальчиком контакт, это был второй сложный вопрос, ведь Северус не тот человек, которого приглашают на чай ради светской беседы. Но решение пришло само, оно постучало в дверь тем же вечером, и в лице мистера Малфоя договорилось о встрече. Зельевар назначил следующий вечер пятницы, ему нужно было подумать, о чем говорить с мальчиком, к тому же это был самый свободный день, в конце которого он испытывал куда меньшее желание поубивать тупоголовых студентов, чем обычно.
Пятница наступила довольно быстро, и вот в назначенное время
– Добрый вечер, профессор Снейп, – поприветствовал зельевара рейвенкловец, на что тот ответил насмешливым взглядом.
– Присаживайтесь, вы хотели со мной поговорить, – переходя сразу к делу, произнёс зельевар.
– Да.
– И что же привело вас ко мне? – Снейпу стало немного любопытно, чего этот ребёнок от него хотел.
– Слабость, – придав лицу печальный оттенок ответил Оуэн, он внимательно следил за реакцией мужчины, чтобы понять, можно ли ему доверять.
– Слабость? – удивленно повторил маг, – если вы себя плохо чувствуете, то это не ко мне, а к мадам Помфри – раздраженно произнёс Северус.
– Увы, но колодомедик тут бессилен, – вздохнул мальчик, – я говорю о слабости своего положения. Мистер Снейп, мне говорили, что вы довольно весомая фигура в этом бардаке под названием Школа, вы независимы и упрямы, хитры и верны своим принципам.
– И кто же вам это говорил? – немного успокоившись и заинтересовавшись, спросил зельевар.
– Не думаю, что имена имеют значение. Но если это правда, то я хотел бы просить вас об одном одолжении, – Оуэн позволил себе сбросить маску глупенького первокурсника, позволяя зельевару увидеть истинного себя. Это, конечно, было опасно, но мальчик решил рискнуть.
– И о каком роде одолжения идет речь? –спросил Снейп, заметив перемену в Блэквуде, которая, надо сказать, пробудила давно забытые, сладостные ощущения риска, опасности. И это открытие удивило мужчину. Такого он не испытывал со времен падения Лорда.
– О защите. Как вы знаете, Директор вознамерился перевести меня на другой факультет, а именно на Гриффиндор. Мягко говоря, я этому не рад, и подчиняться указкам этого старика не намерен.
– И что вы хотите конкретно от меня? Моя персона не настолько важна, как вам говорили, так что Директор к моим словам не прислушается.
– Я это понимаю. И потому, раз перевод неизбежен, хочу перейти в Слизерин. Это решит сразу несколько проблем, как моих, так и ваших. И как декан, я хочу, чтобы вы защищали меня от нападков старика, по мере возможностей, разумеется. – Оуэн смотрел в глаза зельевару, его голос был уверенным, четким и негромким.
– Этот перевод решит ваши проблемы, – начал профессор, медленно перекладывая сочинения третьего курса, тайком наблюдая за реакцией мальчика, – но какие же, позвольте узнать, мои проблемы он решит? Он только их добавит, вам не кажется? – мужчина взглянул на рейвенкловца, но увидел лишь холодный блеск его изумрудных глаз, выражающих непреклонность своего решения.
– Мне известно, что наш Директор пытается
– И откуда такая осведомленность? – попытался съязвить зельевар, он, конечно, не любил эти глупые чаепития со странными сладостями, но в какой-то мере он уважал Дамблдора.
– Это не осведомленность, а обыкновенная логика и наблюдательность,- холодно ответил мальчик и поднял на профессора глаза. – Согласившись помочь мне, вы, так сказать, укрепите свое положение и уменьшите внимание Директора к своей персоне. Но это не все, многое в этом мире имеет цену, несомненно, как и ваше покровительство. И потому я предлагаю вам взамен оригиналы свитков чернокнижника Лиона Квинатского, одиннадцатого века. Он, как вам должно быть известно, был выдающимся алхимиком, и на тех крохах его знания, что дошли до наших дней, покоится основа зельеварения.
– Должен сказать, что если эти свитки подлинны, то ваше предложение звучит очень заманчиво, – чуть холодно произнёс Северус, в душе которого пробудились научный энтузиазм и любопытство, одно знание того, что эти бесценные рукописи могут стать его и что знания, записанные в них, могут изменить все принципы науки, просто сводило зельевара с ума. Следовало признать, что мальчишка нашел верный подход к нелюдимому профессору.
– И каково ваше решение? – Оуэн повертел в руках чашку чая, не понятно откуда взявшуюся.
– Должен сказать, что ваши выводы были достаточно убедительны. Я согласен. Но должен напомнить, что Слизерин – отнюдь не площадка для игр пустоголовых детей, он имеет свои устои и традиции…
– Профессор, – позволив голосу прозвучать мягко, почти ласково, перебил Снейпа Оуэн. – Я думаю, что вы убедились, что я не «пустоголовый» и уж тем более не «ребенок» в привычном понимании этого слова, – к концу фразы от прежней мягкости голоса не осталось и следа, в нем слышались опасные нотки, очень тонкие, но от этого не менее пугающие.
– Убедился, и потому особо прошу не поступать неосмотрительно, – снова это чувство, опьяняющая опасность, такая позабытая и такая волнительная. – Вы решили, когда будете переводиться?
– Да, сразу после Хэллоуина, у меня осталось еще пара незаконченных дел, – ответил мальчик, позволяя чашке в своей руке раствориться. – Рукописи я отдам сразу после перевода, а пока, чтобы вы не думали, будто это лишь слова, я передаю вам, профессор, первый лист свитков. Он очень любопытен, и если вы не будете против, я хотел бы обсудить с Вами некоторые его положения.- Оуэн достал из кармана небольшую шкатулку и, увеличив её, поставил на стол Снейпа, глаза которого лихорадочно заблестели.