По ту сторону вселенной

Плонский Александр Филиппович

Подумав так. Председатель почувствовал стыд. Там, на Геме, живут надеждой на спасение. Мочь и не спасти — недостойно человека!

«Но почему именно мы? — тут же пришла другая мысль. — Есть же во Вселенной цивилизации и кроме нашей. Так почему же мы, а не они?» Стоп! А что бы сказала Джонамо?

Председатель не сомневался в ее ответе. Но решала не она. И не он. По закону ему нельзя было даже обнародовать свое мнение, чтобы не влиять на волеизъявление людей, которое должно быть совершенно свободным.

Свободным?

«Не занимайся самообманом! —

взглянул правде в глаза Председатель. — Люди уже давно исполняют волю компьютеров, даже не догадываясь об этом. Ведь компьютер не принуждает, не навязывает, а всего лишь советует. Но кто же поступит вопреки совету, если считает его разумным?» Прежде он вместе с другими думал, что так и должно быть. Конституция Мира — а ее соблюдали строго — гарантировала демократию и не просто провозглашала ее, но и защищала от любых посягательств со стороны властолюбцев. Что же касается власти компьютеров, то власть эту, отнюдь не вымышленную, никто из граждан Мира не замечал.

Авторитет электронных оракулов складывался десятилетиями. Много раз люди убеждались в их прозорливости. Нынешнее поколение унаследовало не только технические высоты, достигнутые предками, но и постулат о непогрешимости компьютеров. Ему следовали охотно, ибо он освобождал от необходимости самим принимать ответственные решения, позволяя в то же время сохранить видимость полной свободы выбора.

Это ни в коей мере не было «бунтом машин» или «заговором против человечества». Компьютеры служили людям верой и правдой, как с самого начала предусматривалось заложенной в них «отцами демократии» программой.

Они рьяно блюли интересы людей, но… в своем собственном ограниченном понимании этих интересов.

Каждый гражданин Мира, будучи членом его правительства, имел право и возможность в любое время и по любому поводу обращаться к иерархии компьютеров. Но чаще, чем кто-либо другой, это делал по роду обязанностей «впередсмотрящего» Председатель.

С годами он научился предугадывать ответы компьютеров-экспертов. И сейчас, еще не посоветовавшись с ними, наперед знал, что они скажут: «Эвакуация на Мир обитателей Гемы непредсказуемо опасна и, следовательно, недопустима.

Она потребует расходов, которые обременят экономику, в результате чего уровень благосостояния общества понизится. Проникновение чуждой, возможно, агрессивной психологии нарушит общественную стабильность. Естественная микрофлора гемян способна вызвать эпидемию заболеваний, против которых кибермедика бессильна. Столкновение противоположных интересов может привести…» И так, фраза за фразой, абзац за абзацем. А в конце, как бюрократическая резолюция, совет: «отказать!».

«Нет, нет и нет!» — ответила бы на это хрупкая черноглазая женщина.

Две правды: рационалистически непогрешимая, а по сути трусливая, эгоистическая правда компьютеров и благородная, достойная Человека правда Джонамо. Председатель не сталкивался с подобной дилеммой. Еще полгода назад он бы и не подумал усомниться в правоте компьютеров, счел бы ее за непреложную истину. Но сегодня возвел

в ранг истины крамольную, с ортодоксальной точки зрения, правду Джонамо. Какая же из противостоящих правд возьмет верх на референдуме?

Председатель не обладал целеустремленностью Джонамо, упорством Игина и одержимостью Строма. К тому же он все еще был законопослушен и не допускал мысли о возможности противоправных действий, какими бы благими намерениями они ни диктовались. Оставалось надеяться разве что на чудо…

Наступил день выбора: прийти на помощь гибнущей инопланетной цивилизации или нет. С шести часов утра по центральному времени компьютеры начали накапливать и систематизировать личностные мнения. В двадцать один час они должны были закончить математическую обработку информации и выдать результат.

Весь этот день Председатель провел в тяжелом нервном напряжении. У него было ощущение, что предстоит окончательно разрешить давний спор со Стромом и сравнительно недавний — с Джонамо. Референдум станет экзаменом на духовное величие человечества. Выдержит ли оно этот нелегкий экзамен?

Председателю хотелось крикнуть во весь голос: «Люди, не подведите меня!» Но даже на такую малость он не имел права…

За полчаса до срока Председатель Всемирного Форума вошел в зал референдумов, где собрались советники.

По левую руку от председательского места располагался цифровой дисплей, на котором вскоре высветятся численные данные, по правую — пульт связи с информационным центром. А прямо перед сидящими, во всю стену, распростерлось гигантское световое табло. Сейчас оно выглядело бельмом на слепом глазу. Но пройдет совсем немного времени, раздастся символический удар гонга, и табло вспыхнет. Какой цвет будет преобладать? Если зеленый, значит, Мир готов приютить космических беженцев. Если красный, отказывает им в гостеприимстве и помощи.

Миллиарды светомолекул образуют подобие двухцветного флага. Среди изумрудных искорок будет искорка Председателя. Но сколько таких же заблещет рядом? Ни Стром, ни Джонамо, ни другие переселенцы на Утопию не участвуют в референдуме. Покинув Мир, они добровольно лишились права голоса. А если бы и нет… Что может сделать горстка людей?

Последние секунды… Гонг! Председатель инстинктивно закрывает глаза, но и сквозь сомкнутые веки видит багровое зарево. Табло пылает рубиновым светом.

Лишь с края видна узкая полоска зелени.

«Дисперсия личностных мнений — девять десятитысячных», — дублирует голосом показания цифрового дисплея информ-компьютер.

Еще недавно эта необычно возросшая дисперсия огорчила бы и встревожила Председателя. Он затребовал бы развернутый покомпонентный анализ причин, по которым снизилась стабильность общественного мнения. Но теперь, и не обращаясь к компьютерам, Председатель знал: главная, а возможно, единственная причина — Джонамо. Не будь ее, дисперсия оказалась бы ничтожной, а может, вообще равнялась бы нулю. Исчезла бы изумрудная полоска, да и председательская искорка была бы рубиновой.