По ту сторону жизни
Шрифт:
— Нельзя, — мы обращаемся к супругу. — Уходить. Там…
Грохот раздается такой, что небеса вздрагивают, а пламя и вовсе поднимается до небес, и в нем становится видна не только деревня, но и тхуга…
Их много. Они никогда не приходят малым числом, боясь силы Ее, но сейчас… их было больше, чем листьев на дереве, и травы в лесу. Они выходили и выходили из чащи, забирая деревню в кольцо. И те, кого не сожрало пламя, погибнут под жертвенными клинками Очищающих.
— Порох взорвался, — заметил
— Думаю, пора уходить.
Муж нам достался на редкость разумный. Да, богиня на делила его силой, но тхуга слишком много, да и… не всякая сила способна причинить им вред.
— А солдаты…
Ангус развернулся.
— Идти, — я старалась говорить медленно. — Они. Пой дут. По следу.
У тхуга отменные следопыты, а потому надо бежать… бежать и надеяться, что ночь и джунгли станут хорошей преградой… я знаю путь к лесной реке.
— Тогда идем… — муж усмехнулся. — Только… надо ее забрать.
И это тоже было безумием. Но спорить почему-то никто не осмелился.
ГЛАВА 29
В глазах богини печаль.
А я не понимаю. Или…
Если одни нашли путь, то и другие…
И выходит, мы имеем дело с этими самыми тхуга… или нет? Все куда сложнее. А я вот лежу на теплом полу и разглядываю смуглую физию инквизитора.
— Знаешь, — произнес он этак, доверительно, — а я уже начал опасаться, что мы отсюда не выберемся…
— Я видела, как это было…
— Что?
— Все.
— Все — это слишком много…
Статуя… Я вытирала пыль и чистила ее особым порошком, который научила готовить бабушка. А ту — ее бабушка, и в ювелирной лавке наверняка за голову взялись бы, узнав, из чего он делается, но…
Статуя сияла. Пол блестел.
А я… я была немного другой. Получается, мой предок, попав в колонии, сумел увидеть нечто большее, нежели обилие золота и людей, не способных это золото удержать. И вглубь страны он направился, пытаясь обнаружить…
Мою прабабку?
Или того, кто способен поделиться силой? Интересно, что бы он делал, окажись она мальчиком? Или… усыновить всегда можно.
Я вздохнула и поднялась.
Потрогала голову, которая слегка гудела, пытаясь справиться с новообретенным знанием. И главное, совершенно не понятно, что делать дальше. Хотя… Я огляделась. Раз уж здесь…
— Воды принеси, — я сунула ведро Вильгельму, который стоял у стеночки с видом пренезависимым. — Вон там дверь, видишь…
— Здесь и вода имеется?
Имеется. И вода, и холодильные комнаты, где работает заклятье стазиса, установленное еще моим прапрадедом… и жилые, и даже библиотека с особыми книгами, в которые мне, кажется, пришло время заглянуть.
— Пол помоете, — я вытерла ладони
— Что? — подобного Вильгельм, кажется, не ожидал.
— Считайте это жертвой… раз уж о другой не озаботились.
Диттер кивнул. Качнулся. И осел на пол.
— Твою ж мать, — Вильгельм закатил глаза. — Говорил я ему… и что теперь с этим болезным делать? Слушай… что ты там про жертву говорила?
В храме время идет иначе.
И объяснить, как именно иначе, не получается. Иногда минута здесь выливается в несколько дней снаружи, иногда все происходит с точностью до наоборот.
Главное, оно движется. Иначе. И эта инаковость не ускользает от внимания чужаков.
Вот Вильгельм — мне все еще хочется назвать его Вольдемаром — присаживается на пол, он кладет два пальца на шею Диттера и хмыкает.
— Жив, засранец мелкий…
— Ты его не любишь.
Почему-то мне становится легче: если жив сейчас, то проживет еще немного.
— Я никого не люблю.
— Почему?
— Дознаватель не может позволить себе такой слабости… чревато… один мой однокурсник, на редкость невезучий тип, не сказать, чтобы совсем тупой, но да, именно что невезучий… вздумал связаться с ведьмой. И теперь вот медленно подыхает…
— Что случилось?
Я опускаюсь на пол рядом.
Как ни странно, пыли здесь почти нет. Это место само поддерживает порядок, но проявить уважение стоило бы. Время, пусть и текущее иначе, уходит, а я сижу рядом с Диттером и слушаю заторможенное тяжелое его дыхание.
Темная кровь выползает из уха. Я подхватываю каплю и иду к богине. Касаюсь губ ее. Пожалуйста.
Я не собираюсь убивать его… я не настолько самонадеянна и слишком мало пока знаю о своей силе, о твоей тоже… Я просто прошу немного времени. Пока… пока мы не разберемся с этим делом.
И кровь уходит в золотые губы. Малая жертва. Но… принята?
— Так что случилось? — Я возвращаюсь, сажусь рядом и осторожно касаюсь волос. Этот мужчина… просто мужчина… в моей жизни были другие. Много.
У темных свои потребности. А те, другие… были среди них и более красивые. И куда более харизматичные… даже сейчас, если посмотреть беспристрастно, Вильгельм куда ярче, интересней своего однокурсника, но…
Вильгельму мне хочется шею свернуть.
— Не рассказывал?
— Нет.
— Тогда и я не буду… попроси за него. Пожалуйста, — эта просьба дается ему с немалым трудом.
— А ты?
— Я просил… многие наши просили, потому что на самом деле он такого не заслужил. Дурак, но не сволочь… а со временем понимаешь, насколько важно, чтобы человек не был сволочью. И да, я просил… только мне не ответили.