По ту сторону жизни
Шрифт:
— Тебе ухо отрезать? — Я щелкнула когтем по лезвию. — Или глаз выковырять? Или…
Взгляд мой опустился чуть ниже, туда, куда женщинам воспитанным смотреть не стоит. Моя неудачная жертва тихонечко взвизгнула и прикрыло место искалеченными руками.
— Да… в этом есть смысл, — сказала я самой себе.
И сделала шаг. Он попытался уползти. Он елозил ногами по ковру, всхлипывал и рыдал, но при этом из приоткрытого рта доносилось невнятное мычание.
— Клятву, что ли, взяли? — запоздало догадалась я.
Ганс торопливо закивал.
— На крови?
Он
— Тогда, — я мысленно прикинула. Все-таки не хватало мне опыта в допросах. Диттер бы точно знал, что спрашивать, а я вот маюсь тут. — Тогда давай так, я буду говорить, а ты кивать… и постарайся кивать мне правду и только правду.
В живых я его все равно не оставлю. Во-первых, не заслужил. Во-вторых, к чему мне свидетели? Он же, чуть оттаяв, понесется в жандармерию. А там поди докажи, что этот ублюдок получил по заслугам…
— Ты сам придумал план?
Он замотал головой.
— Нет, погоди, — я ковырнула ножом под ногтем. — Хочешь сказать, что ты просто тихо трудился, а кто-то пришел и предложил тебе стать богатым человеком.
О, как кивает старательно. Еще немного и голова просто-напросто оторвется.
— Ясно… выдать ее за старика тоже не твоя идея?
Пауза на долю мгновенья. Искушение свалить все на неизвестного злодея велика, но…
— Я… — Он вовремя понял, что нож, появившийся у глазницы, это не просто так, а с намеком. — Я думал стрясти с него денег… я служил тут… при доме… старая госпожа всегда злилась, что муженек ни одной юбки пропустить не способен… что тратится на своих девиц… я помогал ему улаживать кое-какие дела… он им платил… хорошо платил.
Его страх был кисло-сладкий, как известный соус, который наша кухарка подавала к утке.
— И я подумал, что… почему бы и нет? С нее не убудет… а получить пару сотен марок в приданое… если понравится… я знал, что надо, чтобы ему понравиться…
Он не сводил взгляда с ножа, который гулял от глаза к глазу, точно я решить не могла, какой именно стоит выковырять.
— Уговаривать ее не пришлось… потаскуха… все бабы…
Он икнул, вспомнив, что я тоже не отношусь к мужскому роду.
— А потом… потом ко мне пришли… с… п-предложением, — он запнулся и уставился на меня с ужасом. И отнюдь не я была тому причиной.
Сглотнул. И… его вывернуло кровью, красной, с темными сгустками проклятья, которое стремительно разрасталось в хилом этом тельце.
Выходит, я все-таки задела активирующую струну.
— Кто?
Он, идиот этакий, лишь хрипел.
Я перехватила темные нити, ослабив их. Спасти не спасу, но время ему дам.
— Ты все равно сдохнешь, — я отвесила ему пощечину, подумав, что, должно быть, это крайне неприятно вот так взять и превратиться из хозяина жизни в кучку дерьма. — Но можешь сделать это в интересной компании… поверь, я очень хочу добраться до тех, кто убил Адлара… и не только его, но это убогому знать не стоит.
— Я… я… не хочу умирать.
— Никто не хочет.
Тьма была уже здесь, она терпеливо ждала, признавая
— Имя, — напомнила я. — Клятвы перед смертью теряют силу, так что…
— Я… — он вцепился в мои руки. — Спаси… умоляю… я все отдам… я…
— Имя.
И Ганс решился.
Вытер губы — сломанные пальцы смотрелись не слишком красиво, но, кажется, эта боль отступила. Бывает.
— Это… старуха… его жена… она принесла зелье… — он замолчал, пытаясь справиться с новым порывом рвоты.
— Мать Адлара?
— Она… ему… не мать…
Вот и все, тело осело, дернулось и застыло.
— Что смотришь, — сказала я женщине, которая по-прежнему притворялась статуей. — Слезай уже… издох твой любовник.
— Я…
— Ты постараешься придумать правдоподобную версию… почечная колика там… отравление опиумом. И вообще, вали все на него, — по-хорошему стоило и этой красавице шею свернуть, но… что мне тогда с Адларовым братцем делать? Нет уж, сама родила, сама пусть и нянчится. — Мол, вы поссорились… он тебя избил, запер в спальне, а когда ты решилась выйти… найди его под утро. Понятно?
Она нерешительно кивнула, обходя тело стороной.
— А про меня забудь. Объяснять почему надо?
Она мотнула головой.
— Стой, — неожиданная мысль заставила задержаться. — Сколько ты проработала в доме, прежде чем старик тебе юбку задрал?
А краснеет, что девственница, на оргию попавшая.
— Полгода, — ответила шепотом.
И глазки в пол. Прямо-таки жертва обыкновенная, типичная… надеюсь, в голове ее отложилось, что завтра говорить. Пусть перед герром Германом дальше жертву изображает.
— И как отношения с женой?
— Они… не слишком ладили… госпожа была сложным человеком… требовательным… она… говорила, что господин Биртхольдер мало времени уделяет делам… что он тратит много времени…
— Адлар? — Что то вот не понравилось мне услышанное.
Я не слишком знаю, какие отношения у него были с матушкой, но…
— Она… со всеми была одинаково строгой.
Понятно. То есть снова ничего непонятно. Если подумать… какая ей выгода? Развод? Разводы не то чтобы редки в Империи, скорее уж получить его достаточно сложно, если развода желает супруга, а муж категорически против. Добавим имущественные права… отношения отношениями, но сдается, за свободу ей пришлось бы немало заплатить. А вот если развода хочет муж… здесь есть неплохой шанс поторговаться.
Я вернула нож для бумаг в стол, предварительно вытерев — не хватало, чтобы остаточная аура осталась на металле.
Да и затуманенный любовным зельем разум куда как менее критичен. И подозреваю, осталась девице далеко не половина супружеского состояния. Что-то, готовясь к разводу, можно переоформить на себя… доверенный человек, и вот уже поместьице числится подаренным на девичью фамилию, а значит, не подлежащим разделу.
Завод уходит по дарственной… Мало ли что и когда муж дарил некогда любимой жене. А уж с деньгами и того проще. Направить финансовые потоки в новое русло не так уж сложно.