По велению сердца

Крамер Киран

Иногда жизнь любит пошутить. Как несправедливо. Так не должно быть.

Глава 20

Вернувшись домой из театра, Марша едва смогла добраться до своей спальни, чтобы не расплакаться у всех на глазах. Хуже всего было то, что никому нельзя было ничего рассказать.

— Не спрашивайте, — шепнула она Кэрри, вцепившись зубами в собственный кулак, чтобы унять рыдания. Попытка увенчалась успехом, однако чего ей это стоило.

Побледнев, Кэрри молча раздела

хозяйку, расшнуровала ей корсет и помогла лечь в постель.

— Вы будете читать, миледи? — спросила горничная.

— Нет, — шепотом ответила Марша. — Погасите свечу, пожалуйста. Если будут спрашивать, скажите, что у меня разболелась голова.

— Что бы ни случилось, миледи, мне очень жаль.

— Спасибо.

Кэрри задула свечу и вышла, тихо притворив за собой дверь спальни.

Целый час Марша лежала в темноте без сна, и слезы текли по ее щекам. Тогда, много лет назад, она хотела лишь того, о чем мечтает любая девушка: о тихой гавани, о родственной душе, о настоящей любви.

Марша перекатилась на бок, опустила голову на сложенные ладони. Как бы она вела себя, если бы узнала правду с самого начала?

Она думала и думала, пока распухшие от слез веки не налились тяжестью и силы не покинули ее окончательно.

Она стольким пожертвовала ради того, чтобы любовь к Финну в ее сердце продолжала гореть живым пламенем! Она питала и поддерживала эту любовь — оказывается, сама ее и придумала по большей части — и собственную жизнь выстроила как защитную стену, оставаясь совершенно слепой к тому, что она такое — эта самая настоящая любовь.

Больше никакого самообмана, сказала она себе, постепенно отдаваясь на волю сну.

С нее хватит.

На следующее утро в восемь Марша постучала в дверь лорда Чедвика. С ней была Кэрри. Другие лондонцы в этот час или крепко спали, или потягивались, готовясь встать. Тем не менее она очень беспокоилась — не увидит ли ее кто-нибудь. Родители придут в ярость, если узнают, что она затеяла.

Но она должна это сделать. Просто обязана. Она-то знает, как успокоить ребенка. И ей страшно представить, чтобы малыш Джо заплакал.

Лорд Чедвик тоже будет страдать, вынуждена была признать Марша. Ей бы утешить и графа. Она понимала, каким беспомощным он себя чувствует, понимала его отчаяние и даже гнев.

Пусть в данный момент она не директриса Оук-Холла. Но она может вести себя, как подобает директрисе, то есть протянуть руку помощи и ребенку, и его отцу в тяжелую минуту.

На стук никто не ответил. Кэрри схватила хозяйку за рукав.

— Наверное, нам лучше уйти, — предложила она.

— Попробую еще раз, — решила Марша, поднимая дверной молоток.

Наконец они услышали шаги, и дверь приотворилась. За ней стоял сам лорд Чедвик. Вокруг его глаз залегли морщины крайней усталости. Шейный платок смят, сюртук надет небрежно.

— О Господи, — сказал

он хрипло. — Как же вы вовремя! Я как раз мечтал, чтобы кто-нибудь помог мне развеять хандру. Умная молодая леди, которая смело пренебрегает правилами поведения, принятыми в обществе, — именно то, что нужно.

— Все ли у вас хорошо? — поспешила спросить Марша. — Кажется, вы не ложились.

— Да, — подтвердил он. — Но вам нужно уходить. Вам не следует здесь находиться.

— Прошу вас, впустите меня. — Она положила ладонь на панель двери.

Он прикрыл дверь еще на дюйм.

— Нужно ли напоминать, что молодым леди не полагается навещать джентльменов у них дома? Кроме того, я отослал всех слуг до полудня. Мне нужно побыть одному. А Джо крепко спит после душераздирающего утра, когда ему пришлось прощаться с той, кого он очень любил и больше никогда не увидит.

Его тон, до сей минуты довольно бесцветный, вдруг приобрел особую горечь, что очень испугало Маршу. Лорд Чедвик не был человеком ожесточенным. Это был серьезный, целеустремленный мужчина. Но тот, кто играет на пианино и во все горло распевает песни, да еще любит сына всем сердцем, не может быть циничным!

— Лорд Чедвик, — сказала она, — прошу вас. Я не уйду, пока вы меня не впустите.

— Я вам верю. Но сегодня не расположен к компании. В противном случае я проводил бы вас домой. Вашим родителям было бы явно не по себе, если бы они узнали, не правда ли?

Марша и Кэрри встревоженно переглянулись.

— Я подожду на кухне, — предложила горничная. — Приготовлю чай. Может быть, он выпьет чашку чаю.

— Да, может, и выпьет, — согласилась Марша. — Вероятно, стоит приготовить хороший завтрак. Плохо, что он отпустил слуг. Интересно, а Джо ел что-нибудь?

— Я все еще здесь, — ворчливо сообщил граф. — Нет, мы с Джо не съели ни крошки. Поедим потом, когда вернется прислуга. Видите ли, я отослал всех прочь, потому что хотел хоть немного побыть без свидетелей.

Марша предпочла не заметить его уничижительного взгляда и взяла Кэрри за руку.

— Вам лучше уйти. Возвращайтесь в одиннадцать.

— Но, миледи…

— За ним нужно присмотреть.

— Кого вы имеете в виду? Меня или Джо? — спросил граф. — За мной присматривать не надо, и, конечно же, я сам могу присмотреть за Джо.

Марша пропустила его слова мимо ушей. Зато открыла сумочку и дала горничной несколько монет.

— Придумайте сами, чем вам заняться. Мама думает, что мы пошли гулять в парк, а потом пройдемся по магазинам. Погуляйте без меня да купите себе что-нибудь. Увидимся позже, у дверей кухни. — Она распахнула парадную дверь и вошла в дом. — Кэрри?

— Да, миледи. — Горничная смотрела с тревогой.

— Нисколько за меня не беспокойтесь. Я сама могу о себе позаботиться. Я начальница школы, помните? — Улыбнувшись немного грустно, Марша закрыла дверь.