По воле Посейдона
Шрифт:
— Итак? — вкрадчиво спросил Менедем.
Соклей надеялся, что за чашей с вином не заметно, как он ухмыляется. Менедем говорил сейчас таким тоном, будто пытался заманить к себе в постель девушку. Интересно, он с Филлис говорил точно так же? Соклей этому не удивился бы.
И такой тон явно подействовал на Лептиния.
— Есть одно место к югу от Неаполя, у жителей которого денег больше, чем можно себе представить, — сказал торговец из Регия. — Конечно, если ты не возражаешь вести дела с самнитами.
Менедем посмотрел на Соклея. Тот пожал
— Когда мы были в Таренте, то продали павлина самниту, — ответил Менедем. — Он расплатился честно. Я бы не возражал снова иметь с ним дело.
— Что это за город? — спросил Соклей.
— Он стоит на реке Сарно, — пояснил Лептиний. — Вы можете еще немного подняться по этой реке, если очень уж расхрабритесь. Но город, о котором я говорю, взимает портовые пошлины с Нолы, Новкерии и Акхеррхая. О, это лакомые кусочки — богатейшие города в этой части света.
— Звучит многообещающе, — согласился Соклей. — Но ты до сих пор так и не сказал, как называется город.
Лептиний щелкнул пальцами, злясь на самого себя.
— Ты прав, не сказал. Он называется Помпеи.
— Никогда о таком не слышал, — заметил Соклей. — А ты, Менедем? Ты знаешь об Италии больше, чем я.
— Название вроде знакомое, — отозвался Менедем. — Но я никогда раньше там не был и не знаю никого, кто бы там побывал.
Лептиний потыкал себя пальцем в грудь.
— Теперь ты знаешь такого человека. Я говорю тебе — это место стоит посетить. Да помпейцы просто с ума сходят по всему привезенному из Эллады. У них храмы в дорийском стиле; в наши дни это порядком старомодно, но такие храмы все равно встречаются в больших полисах.
Соклей посмотрел на Менедема.
— Что скажешь?
Такие решения в конечном итоге принимал его двоюродный брат.
— Не знаю. — Менедем потер подбородок. Щетина колола пальцы; «Афродита» находилась в море два дня, и у него не было случая побриться. — Я вообще-то не собирался там останавливаться, я хотел двинуться прямо к Неаполю.
— Тогда не слушай моих советов… И ты многое потеряешь, — сказал Лептиний. — Я тебе говорю, что жители там такие богатые, что у них полным-полно серебра. Помпейцы могут позволить себе купить все, что вы привезете, и многие там говорят по-эллински.
— Это хорошо, — заметил Соклей. — Мы-то вряд ли сможем договориться с ними на осканском и других языках, которые там в ходу.
— В этом не будет ни малейшей надобности, — заверил его Лептиний. — Вам не придется говорить на осканском, тем более что вы с Родоса. Правда, я выучил за свою жизнь несколько языков и время от времени это бывает полезным, если приходится заключать сделки в италийских водах.
— Ты наверняка прав, — согласился Соклей и снова посмотрел на Менедема.
Его двоюродный брат опять тер подбородок.
Потом он протянул руку Лептинию.
— Дай-ка мне твою чашу.
Менедем налил ее до краев, вновь наполнил чашу Соклея, потом свою и поднял ее, салютуя.
— За Помпеи!
— За Помпеи! — эхом отозвались Соклей
Соклей отхлебнул и понял: Менедем только слегка разбавил вино водой.
Лептиний тоже заметил это: торговец из Регия одобрительно причмокнул губами.
— Всегда рад помочь собрату эллину, — сказал он. — Тем более когда это не в убыток мне самому. Если бы вы, ребята, везли шерсть и лен, вы бы не вытянули из меня название города, даже если бы отдали меня в руки карфагенского палача.
— Мы на Родосе говорим «персидского палача» заметил Соклей.
— Без разницы. — Лептиний опустил чашу. — Ну ладно, премного обязан вам за гостеприимство. Если вы задержитесь в Помпеях, рано или поздно мы там встретимся. Кстати, сколько вы платите своим гребцам?
— Полторы драхмы в день, — ответил Соклей. Лептиний скорчил ужасную гримасу.
— И у вас, если не ошибаюсь, по двадцать пять гребцов на каждом борту?
— По двадцать.
— Все равно у вас каждый день уходит на них прорва серебра. — Лептиний засмеялся. — Я как представил, сколько денег вы тратите, так сразу стал меньше беспокоиться, что не попаду быстро в тот или иной город. Радуйтесь!
И он ушел на свое судно.
— Ну и тип, — сказал Менедем, — беспокоится о том, что бы не дай бог не потратить деньги, вместо того чтобы думать как бы заработать их побольше. — Он ухмыльнулся. — Тем лучше для нас.
— Я тоже так считаю, — ответил Соклей. — И если Помпеи хотя бы вполовину такой богатый город, как он расписывал, мы неплохо провернем там дела.
— Можно попытаться, — согласился Менедем. — Я не ожидаю такой же награды, какой Афродита одарила Париса, но попытаться стоит.
— А что бы мы сделали с Еленой, если бы вдруг ее заполучили? — Соклей указал на Менедема. — Я знаю, что бы ты с ней сделал, сатир! Но это не принесло бы прибыли. Так разве не предпочтительней награда, которую Солон из Афин получил от лидийского царя Креза? Тот повел Солона в свою сокровищницу, позволив ему взять столько золота, сколько он сможет поднять. Хитрый Солон надел свободные сапоги и слишком большую тунику, а еще намазал волосы оливковым маслом, чтобы к ним прилипла золотая пыль.
Менедем засмеялся.
— Я бы не возражал против такой награды. Но не возражал бы и против красивой женщины. Разве нельзя пожелать и того и другого?
— Пожелать-то можно, — сказал Соклей. — Но, боюсь, тебя ждет разочарование. Сколько мужчин получают все?
— Некоторые наверняка получают, — настаивал Менедем.
— Попадаются отдельные счастливчики, — признал Соклей. — Но очень редко. Когда Крез спросил Солона, кто самый счастливый человек в мире, он думал, что тот назовет его имя. Но Солон выбрал Атенаиса, который жил долго и умер славной смертью. Крез оскорбился, но в конце концов оказалось, что Солон был прав: сперва лидийский царь время несчастного случая на охоте лишился сына, а потом потерял и свое царство, которое захватили персы. Был ли он счастлив под конец жизни? Едва ли.