По воле Посейдона
Шрифт:
— Правильно, — сказал лодочник Менедему. — Судно примерно такого же размера, как твое. Так что сам понимаешь, у нас у всех просто волосы встали дыбом, когда ты направился к нашему острову.
У него осталось не так уж много волос, которые могли бы встать дыбом — он тоже был порядком плешив.
— Ты знаешь, откуда было это судно? — спросил Менедем.
— Понятия не имею, — ответил местный, покачав головой. — Здесь повсюду полно пиратов. В Киклады входит множество крошечных островков,
— Наверное, ты прав, — сказал Менедем без всякого энтузиазма. Хотелось бы ему, чтобы лодочник ошибался.
— Разумеется, я прав, — заявил лысый с уверенностью человека, который никогда далеко не путешествовал и привык делать лишь то, без чего никак не обойтись.
— Этим сукиным сынам всегда есть чем поблизости поживиться, ведь множество судов везут пассажиров, которые направляются на священный Делос, чтобы совершить жертвоприношения Аполлону.
— А, Делос? Верно, он совсем рядом, — сказал Менедем.
Соклей невольно тоже кивнул.
Наряду с более крупным, но менее важным соседом — Ренеей — Делос, славившийся тем, что именно там родились близнецы Аполлон и Артемида, лежал к западу от Миконоса. И пираты легко могли захватить суда, которые везли туда набожных эллинов.
— Поскольку сами вы не пираты, надеюсь, у вас должно хватить ума остерегаться их, — сказал местный. — Иначе можете оказаться в Делосе на рабовладельческом рынке… В качестве рабов, я имею в виду.
— Мы будем осторожны, — заверил его Менедем.
Он явно не убедил местного. Но островитянин не слишком интересовался, что случится с судном, полным незнакомцев. Пожав плечами, он стал грести обратно к Панормосу.
— Так-так, — сказал Диоклей. — Разве это не интересно?
— Рассказ лодочника не лишен интереса. — Соклей изо всех сил старался говорить так же бесстрастно, как и начальник гребцов. — Правда, мы и без того знали, что повсюду полно пиратов. И к счастью, пока еще ни разу не нарвались на то судно, чьим бы оно ни было.
— Если боги и дальше будут к нам милостивы, мы вообще на него и не нарвемся. — Диоклей потер кольцо с изображением Геракла Алексикакия.
Потом его лицо помрачнело.
— Ясно, что, если эти пираты нацелились на Делос, они не боятся ни богов, ни людей. Слишком много таких встречается в наши дни, если хочешь знать мое мнение. И пока на свете не расплодились всякие философы, большинство людей уважали богов. И не шныряли повсюду в поисках, чего бы своровать.
Услышав это, Соклей ощетинился и собирался уже разразиться вдохновенной речью в защиту философов, но тут Менедем крикнул:
—
— Хотел бы я знать, сколько наших гребцов взяли с собой мечи, — сказал Соклей келевсту.
— Наверное, кто-нибудь взял… Надо будет спросить, — ответил тот. — Зато у всех есть ножи. Кофель-нагели… А что, наш капитан захватил лук?
— Чего не знаю, того не знаю.
Диоклей с несчастным видом поцокал языком.
— У нас должен быть на борту хотя бы один лук. Тогда никто не сможет безнаказанно стрелять в нас. — Он снова потер свое кольцо. — Может, я волнуюсь из-за отражения кости в воде, как собака в басне. Море большое. Может, пираты вообще нас не потревожат. Надеюсь, что так и будет.
Когда Панормос остался позади, Соклей спросил Менедема:
— У тебя есть с собой лук? А то нашего келевста это очень беспокоит.
Он и сам беспокоился, но не собирался об этом упоминать. Менедем слишком часто заставлял его расплачиваться за малейшие проявления слабости.
— Я взял свой лук, — ответил Менедем. — Надеюсь, на борту есть и другие. Эх, хотел бы я, чтобы у нас на баке стояла катапульта для метания дротиков вроде тех катапульт, что имеются на пятиярусниках Антигона и Птолемея. Уж это наверняка заставило бы пиратский корабль остановиться и призадуматься.
Он вздохнул.
— С другой стороны, у нас некуда ее поставить. Тем более сейчас, когда на баке клетки с павлинами. И одна только катапульта весит столько, что нарушила бы дифферент.
«Афродита» миновала канал между Миконосом и Телосом, большим островом к северо-западу. Делос, который выглядел отсюда крошечной крупинкой, теперь, после того как Миконос остался позади, был виден слева по борту. На западном берегу острова находился город. Белый камень храмов ослепительно блестел под теплым весенним солнцем.
Несколько лодок сновали взад и вперед между Делосом и островком Ренеей; канал, разделяющий два острова, был едва ли в стадию шириной.
— Хотел бы я знать, кто там у них умирает, — пробормотал Соклей.
— Что-что? — переспросил Менедем.
— Я говорю: интересно, кто там умирает, — повторил Соклей. — Делос — священная земля, ты же знаешь, слишком священная, чтобы ее можно было осквернить смертью. Если кому-то на этом острове становится очень плохо, его перевозят через канал на Ренею, чтобы он закончил свои дни там. И точно так же поступают с рожающими женщинами.
— Роды почти так же оскверняют священную землю, как и смерть, — сказал Диоклей.
Менедем кивнул.