По воле Посейдона

И все-таки это не решало вопроса. Соклей снизил Ламахию цену на шелк для того, чтобы иметь свободный доступ к этой девице. Он полагал… нет, был уверен, что Ламахий может приказать Майбии отдаться посетителю немедленно. Но это бы только заставило девушку надуться, а Соклей был не из тех, кто наслаждается возмущенными партнершами. В противном случае он бы чаще ложился дома с фракийской рабыней.

Вообще-то можно потребовать, чтобы Ламахий вернул ему пять драхм скидки. Можно-то можно — но хозяин борделя, скорее всего, рассмеется

ему в лицо и предложит пожаловаться властям. Соклей только наживет себе неприятности: ну какие у него шансы выиграть дело в чужом городе, даже против содержателя борделя?

— Ну? — спросил Ламахий. — Выбить из нее эту дурь?

— Нет, не стоит, — ответил Соклей. Прямо поставленный вопрос невольно заставил его принять решение. — Я приду завтра.

Уходя, он заметил презрение в глазах Ламахия. Но если хозяин борделя маскировал презрение за маской дружелюбия, то его рабы и не пытались этого сделать.

— Подкаблучник, — сказал один из них другому достаточно громко, чтобы гость услышал.

Уши Соклея зарделись, но он не обернулся.

* * *

Дома Менедем сказал ему то же самое.

— Можешь брюзжать сколько угодно насчет меня и Филлис, — добавил он, — но это ничто в сравнении с тем, что ты позволяешь варварской рабыне водить тебя за член.

— Нет-нет, ты не понял, — возразил Соклей. — Все совсем не так. Я не злюсь на нее, как мужчина злится на женщину, когда та его дурачит. Видят боги, не злюсь.

— Надо было отправиться прямо к ней и взять ее, — заявил его двоюродный брат. — А так ты выставил себя дураком, согласен?

— Ну, пожалуй, немножко, — признался Соклей, хотя он выставил себя дураком более чем достаточно. — Но, с другой стороны, я же не собираюсь покупать девушку и брать ее с собой. А если владелец начнет думать о ней как о возможной гетере — в конце концов, разве она не обвела вокруг пальца торговца с Родоса? — Майбии будет легче жить после того, как я уеду. Может, у нее даже появится шанс собрать денег на выкуп и обрести свободу.

Двоюродный брат насмешливо посмотрел на него.

— Ты бы никогда не поймал меня на таких глупостях ради какой-то рабыни.

— Ты, вероятно, тоже не поймаешь меня на таком, когда мы вернемся на Родос, — сказал Соклей. — Но здесь, в Таренте… — Он пожал плечами. — Кому какая разница?

Однако Менедема это явно не убедило.

— Я все же считаю, что она держит тебя за яйца, а ты придумываешь себе оправдания.

— Думай, что хочешь, — ответил Соклей. — Посмотрим.

* * *

Но, явившись к Ламахию на следующий день, Соклей очень походил на встревоженного любовника. Он облегченно вздохнул, когда рабыня объявила, что сегодня Майбия соизволит его принять.

— Я купил ей подарок, — сказал Соклей и показал рабыне маленький сосуд из дымчатого зеленого стекла.

— Может, ей это и понравится, — ответила та, но в ее глазах читалось презрение.

Майбия

ожидала его в той же комнате, в какой они занимались любовью раньше. Соклей не сомневался, что увидит ее голой, но на женщине оказался хитон из косского шелка, который купил у него Ламахий. Сквозь прозрачную ткань виднелись ее светло-розовые соски; ниже тонкий шелк демонстрировал соблазнительную ложбинку меж ее ног — как большинство живущих среди эллинов женщин, Майбия опаляла волосы на лобке.

— Ты выглядишь восхитительно. — Соклей и сам удивился, услышав, что говорит хриплым голосом.

Он, может, и не был безумно влюблен в кельтскую девушку, но это еще не означало, что он ее не хотел. О, вовсе не означало.

— Действительно я рада, что ты думать так, — сказала Майбия, соблазнительно выгнув бедро, и показала на стеклянный сосуд. — Что ты можешь принести для меня там?

Соклей хотел было ответить: «Я могу принести все, что угодно», но вспомнил, что он уже отпускал эту шутку раньше. Некоторые люди могут повторяться до бесконечности, даже не замечая этого. Соклей не был — во всяком случае, надеялся, что не был, — таким дураком. Был ли он дураком другого сорта? Вероятно.

Он протянул девушке склянку.

— Это розовые благовония с Родоса.

Майбия открыла, понюхала — и вздохнула.

— Сладкое… как ты.

Она взяла немного благовоний на палец, потом закрыла сосуд и обвила руками шею Соклея. Он чувствовал ее тело сквозь шелк хитона так, будто она была полностью обнажена.

Прошло немного времени — и вот она уже и вправду обнажена.

Следующие мгновения были самыми восхитительными, по крайней мере, для Соклея. Майбия поцеловала его в кончик носа, потом наклонилась и запечатлела еще один поцелуй.

— Вот видишь? — промурлыкала она. — Разве меня не стоит подождать?

Это напомнило Соклею о том, что он собирался сделать, когда направлялся сегодня в бордель.

Он сел на кровати и погладил Майбию по голове, что было ошибкой, потому что чуть опять его не отвлекло.

— Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, — проговорил он.

— И что же? — Майбия нашла собственный способ его отвлечь. Она посмотрела на Соклея озорными глазами. — Когда твое копье будет готово вонзиться в мой плоть теперь?

— Нет, — покачал он головой и, чтобы показать, что не шутит, отодвинулся. — Сначала послушай. Вот что ты должна усвоить: я не влюбился в тебя так безумно, как думают Ламахий и его рабы. И ты не выжмешь меня досуха, как бы ни старалась. Чем больше ты будешь пытаться это сделать, тем сильнее меня разозлишь.

Серьезный тон впечатлил ее. Майбия была торговкой — ведя такую жизнь, она и должна была быть торговкой, — но далеко не дурой.

Озорство на ее лице сменилось страхом.

— Почему ты просто не стукнул меня тогда? — надувшись, спросила она. — Я знаю, кто бы получил удовольствие от этого, наверняка знаю.