По воле ведьмы
Шрифт:
Эйден сполз обратно в джакузи, чтобы видеть ее прекрасное лицо.
— Пожалуйста, продолжай.
— У них обоих непревзойденное умение быть одним целым с окружающей средой. Удивительные навыки и стратегии выживания. А еще они умеют чувствовать вибрации земли, предупреждающие об опасности. Называя тебя черепахой, я вовсе не пытаюсь тебя оскорбить. Ну разве что подначиваю по поводу того, как ты преуспел в искусстве прятаться. К тому же мне очень нравится, что черепаха пробуждает чувства на физическом и духовном уровнях, стимулируя экстрасенсорное
— Хочешь сказать, — приободрился Эйден, — что одной своей сутью я усиливаю твою способность слышать детей, когда ты рядом со мной? Ну, Снэпдрагон, в твоем образе мыслей черт ногу сломит.
— Когда я рядом с тобой, плачет только один ребенок. Твой. Так что не приписывай себе моих заслуг. — Ладонями Сторм провела вверх по его груди, затем по плечам и спустилась по рукам. — И у черепахи, и у дракона почти непроницаемые панцири.
— Я очень даже проницаемый.
— Да пожалуйста, — усмехнулась Сторм. — Впрочем, если тебе по душе твой панцирь, носи на здоровье. Черепаха учит не иметь больше имущества, чем необходимо, и мудро относиться к своим обязанностям.
— С этим я могу согласиться.
Эйден скользнул к ней и прижал спиной к своей груди. Руки его легли на ее живот, поглаживая шелковистую кожу, возбуждая. Он чувствовал, как Электра зовет Тритона… опять.
— Есть еще кое-что, — сказала Сторм. — У связи между водой и землей есть особенное значение для драконов и черепах. Как и для морских коньков, кстати. Значение это заключается в том, где они образуют семью. Мне кажется, именно поэтому тебе нравится остров.
— У меня нет семьи.
— Это пока нет.
— Ну ладно, всезнайка. Дай-ка я расскажу кое-что о тебе. Ни черта не смыслю в тотемах, но вот что я узнал о ведьме Сторм. Внутри тебя прячется маленькая девочка, обожающая играть в переодевания, ребенок, верящий в чудеса. Милое, очаровательное, чудесное дитя.
— Не будь идиотом. Ничто из этого правдой не является.
— Снаружи ты латентный циник, готическая красавица, утратившая вкус к жизни, но пашущая, как папа Карло, только чтобы спрятать потщательнее детскую часть своей натуры. Но иногда ты даешь слабину, и тогда ребенок получает толику воли, а ты становишься женщиной, перед которой невозможно устоять.
— Заткнись! — Сторм оттолкнула его и с обиженным видом отошла к другому краю огромной ракушки.
Эйден понял, что ей не нравится, когда ее так хорошо понимают. И это дало ему почву для размышлений.
— Жаль, что ты держишь под замком свою детскость, — сказал он. — Ты прячешься за громкими речами и язвительными оскорблениями. Что угодно, лишь бы отвлечь внимание от истинной тебя.
Продолжая дуться, Сторм, словно защищаясь, сложила на груди руки. В горячей влажности ее синие волосы завивались и торчали во все стороны. И одно это доводило Эйдена до умопомрачения.
— Из тебя черепашье дерьмо через край прет, — проговорила она. — Так что вали и прячься под свой панцирь.
— Что и требовалось
Эйден знал, что единственный способ вытащить Сторм из упомянутого им «мятежного режима» — не давить на нее, поэтому сменил тему:
— Ты поставишь мне «пятерку» за то, что я правильно тебя понял, если я признаю, что ты правильно поняла меня? Вина перед Клодетт съедает меня заживо. Если бы я… не сделал того, из-за чего ей пришлось меня бросить, она бы не ушла, и той аварии бы не было. Если бы не я, сегодня она была бы жива. Где-нибудь.
— Хватит. — Сторм вышла из ванны, Эйден — за ней.
Она вручила ему гостиничный халат из шкафа, во второй завернулась сама — еще одна форма самозащиты.
— Ты хоть представляешь, — спросила она, — что говоришь, как конченный псих?
— Не больший псих, чем женщина, которая слышит плач призрачных детей, которая встает на пути автобуса и… умудряется его остановить! А еще дерется в торговом центре с мужиком из-за ребенка, который вполне мог оказаться его.
— Вот-вот, слова, достойные шизика. Давай поспим. Я как выжатый лимон.
— С чего бы вдруг, — пробормотал Эйден, сбрасывая халат и стягивая с кровати покрывало. На восточный ковер, как конфетти, посыпались игрушки из секс-шопа.
Сторм кивнула:
— О том и речь.
Она быстро уснула, но что-то из сказанного ею (а может, все сразу) боролось с его чувством вины и страхом и наносило серьезный ущерб разуму, а Эйден ничего не мог с этим поделать. Даже мысли его стали более сосредоточенными и ясными.
Он встал, надел халат, закрылся в ванной с сотовым и быстрым набором вызвал Кинга.
— Привет, — сказал он тихо, когда тот ответил. — Очень надеюсь, что не мешаю медовому месяцу, но… у тебя есть планы по поводу мельницы на острове? Я хочу ее купить. Вообще-то думаю превратить ее в дом. — Дальше ему пришлось закатить глаза. — Я знаю, что не могу управлять ветряной мельницей.
Когда Кинг ответил согласием, Эйден сделал еще один звонок.
— Здорово, Морган. Что, прервал твою интимную жизнь? И тебя туда же. Это у тебя-то секс-рабыня? Ха-ха. Надо же, как повезло. Короче, помнишь проект, который ты создал? «Уиндмилл-Коттедж [46] »? Так вот, откопай его, где бы он ни был, и начинайте превращать это место в дом. Я только что купил мельницу у Кинга. Нет, я не пойман, не прожарен и не готов сигать на блюдо в компании картошки и чеснока!
46
Windmill — (англ.) ветряная мельница.