По законам Преисподней
Шрифт:
Проезд по центральной улице был закрыт.
Люди толпились, пытаясь сунуть шею за ограждение. Два некроманта, в обсидиановых мантиях с высоким воротником, стояли по обе стороны аллеи.
Каждый держал в руках магический жезл, вырезанный из кости драколича; и между двух скипетров вырастала клубящаяся стена. Что скрыто за ней, разглядеть было невозможно; лишь иногда туман немного редел, и сквозь него виднелись обломки ландо.
Как я уже сказал, здесь были только люди;
– Что случилось? – спросил лорд Николас.
Никто ему не ответил; частию оттого, что многие и сами не знали, на что собрались глазеть, частью, – потому, что простой народ не любит рогатых, которые в богатых ландусах разъезжают.
Из толпы вышел осанистый полисмен.
Это был кобольд, в черном мундире с медными пуговицами, которые шептали о том, что он ютится еще в самом низу пыльной служебной лестницы. Тот командовал небольшим отрядом гоблинов, одетых в мундирчики ярко-болотного цвета.
Вдали послышался заполошенный вой сирен; это прибыли лекари.
Над гудящей толпой завис зеленый дракон, на спине его покачивалась кибитка. Двери растворились, чья-то сильная рука сбросила вниз веревочную лестницу.
Кряхтя и охая, по ней полез придворный маг-лекарь. Ему было нелегко, но спуститься вниз с помощью колдовства старец не имел права. Любое волшебство могло случайно уничтожить следы преступника.
Мага, скорее всего, оторвали от обеда, – он не успел даже снять салфетку, засунутую за воротничок.
– Что случилось? – высунувшись из кареты, спросил дядюшка Николас.
– Столкновение, сэр, – отвечал полицейский, беря под козырек. – Два ландо в небе столкнулись.
– О чем вы говорите? – с досадой спросил баронет. – Это же невозможно.
– Да как невозможно, сэр? – отвечал полицейский. – Драконы словно взбесились. Бросились друг на друга, началась драка, и ландо упали на землю.
В первый момент, казалось, что никакого дома здесь нет; лишь черная, глубокая трещина, зиявшая посреди голой скалы. Но потом, стоило приглядеться, и вы начинали видеть отражение этого провала, – как в черном матовом зеркале, висящем над столом некроманта, оживают события прошлого и будущего.
Мазок за стежком, рваные очертания трещины проявлялись на хрустально-голубом небе, – и то, что было глубокими провалами в скале, теперь, в перевернутой перспектике, превращалось в ажурные резные башни, дворцовые стены, украшенные торжественными скульптурами, и высокую часовню с черными колоколами.
– Здесь живет Лодочник, – сказала леди Артанис.
Один из стражников спрыгнул со своего найтмэра, взялся за тяжелое дверное кольцо и постучал. Гулкое эхо послышалось из дома, но никто не ответил.
Видно,
– Чего вы стучите, супостаты? – раздался из дома старческий дребезжащий голос. – Сейчас диких котов на вас выпущу, то-то они вам физиономии раздерут.
Дверь со скрипом открылась на длину цепочки, и оттуда выглянуло лицо сморщенного и недовольного старика.
– Чего вы стучите?
Из кареты выступила баронесса, и обратилась к нему.
– Пралорд, – сказала она. – Это я, Артанис.
– Ой, милая девочка, только теперь я тебя узнал. Заходи, заходи поскорее.
– Я со своей племянницей, – ответила баронесса. – И с Николасом, и…
– Да хоть с кем, – отвечал старик. – Главное, ты пришла. Заходи скорее! Девочка моя, как давно я тебя не видел.
Он протянул узкую сухую старческую руку, и ухватил за локоть леди Артанис.
– Иди же, заходи скорее!
Баронесса неловко стала переминаться на пороге.
Старик все больше и больше тащил ее внутрь, но весьма крепкое тело баронессы не могло протиснуться в щель.
– Пралорд, – сказала она, – снимите, пожалуйста, цепочку, а то вы меня расплющите.
– Ой, какой я стал забывчивый, – замельтешился старик.
Послышался лязг цепочки, и дверь распахнулась.
Леди Артанис несколько неловко влетела в дом, и чуть не сбила старика с ног.
– Шалулья, – погрозил он ей пальцем, и ласково ущипнул за щеку. – Видите ли, ченселлор, – ухватил он за руку Николаса, и зашагал вприпрыжку, таща за собой дядюшку. – Видите ли, ченселлор… Что-то вы такой тяжелый для своих лет… Она с детства была такая прыгунья и резвунья, ченселлор, а не слишком ли вы дородный для своего возраста?
– Пралорд, да отцепитесь вы от меня, – с досадой сказал Николас.
– Ой, да что же такое? Ах, это Николас, шалун, – он подскочил к лорду Николасу, нацепил пенсне, и ущипнул его, и весьма солидно, за щеку. – Озорник какой!
Перед нами был старик, довольно щуплый, в толстой фланелевой рубахе до колен и полосатых гетрах. На его ногах красовались темно-коричневые башмаки с загнутыми носками, и толстыми квадратными каблуками. Шнурки заканчивались серебряными колокольцами, громко звеневшими при ходьбе.
Поверх рубахи он нацепил какую-то стеганую фуфайку, а на голове сидел большой вязаный берет, к которому с обеих сторон были пришпилены ленты; и надо полагать, в ветреные дни старик завязывал их наподобие дамского чепца, чтобы не унесло.
Глубокие морщины прорезали лицо Пралорда. Я заметил, что пенсне, которое тот периодически водружал себе на нос, было из простых стекол. Скорее всего, зрение старика с годами ничуть не ухудшилось, а подслеповатым он представлялся забавы ради, и, люди, окружавшие его, знали об этих нехитрых секретах.