По законам железных людей
Шрифт:
— Моя непричастность?.. О чем ты?
Тадзима был готов разразиться тирадой о моей неблагодарности, но появилась медсестра с сообщением, что меня ждут следующие визитеры — из полиции. Один из них был в форме, другой в штатском — сыщик. Он представился: Симанэ. Мой коллега учтиво раскланялся с представителями власти и удалился, одарив меня на прощание многозначительным взглядом,
Симанэ выглядел моим сверстником. Что–то подсказывало, что в сыщики он угодил не с университетской скамьи Таким приходится вкалывать несколько лет на подхвате, в патрульной службе, покуда не удостоятся перевода в ранг «полицейского в штатском»; да и там походят в стажерах, без самостоятельно#
Его раздражали мои ответы, а меня — его вопросы Ну что я мог сказать по поводу того, кто напал, сколько их было, какого они были роста и во что одеты? Я и до сих пор не знаю. Он меня изрядно измотал своими дурацкими «кто и почему», как вдруг он захлопнул свой блокнот и заявил мне, что я лгу и что он, сыщик Симанэ, готов доказать это. Меня слегка насмешила его запальчивость, и вместе с тем, она же заставила взглянуть на него другими главами. Я почувствовал, что передо мной человек, любящий свое дело и не потерявший веру в какие–то идеалы, скажем так. Другой на его месте вполне бы удовлетворился моими ответами, этому непременно хотелось взглянуть дальше.
— Как я понял, вы успели поговорить с хозяином «Люпена», — как можно небрежней проронил я, — и что же такого вы услышали от него?
— А то, что, по вашему же мнению, нападение было неслучайным; а эти люди, даже если вы их не знаете, охотились за вами, а для охоты на человека должна быть причина. Не могу поверить, что вы не задумывались над этим. Так как же?
Я понимал, что дальше мне будет трудно действовать в одиночку, мне нужен напарник. Симанэ в этой роли еще не виделся. Но и выбора не было. С предосторожностями, но иа что-то решаться было необходимо. И и решился. Я рассказал ему все. Почти все. Мне принесли обед, но есть не хотелось и и лишь выпил полстакана молока. Симанэ был весь в нетерпении, и мне понравилось, как он категорически отложил в сторону свой блокнот и прямо силком заставил меня подмести все, что лежало на тарелках.
— Итак, — обратился я к сыщику, — какие будут соображения?
— Есть кое–что, — начал Симанэ, не отрываясь от своих записей. — Вы считаете, что в убийстве Куронума Юко, кроме Игата Такити, замешан некто третий. Три порции суси, разносчик видел в прихожей две пары мужских ботинок Полиция не сделала по этому поводу заявления, и в газеты информация не попала. Серьезное обвинение. А не кажется ли вам, что ваши сведения не дошли до полиция?
— Не думаю. Полиция энает, но не хочет давать информации хода.
— Ну что за чушь! — он посмотрел на меня с такой укоризной, что я на минутку засомневался в его умственных способностях. Вы же грамотный человек, Хорошего же вы мнения о нас!.. Если я, к примеру, должен отыскать убийцу, разве меня остановит какая–то сила? Разве я как чиновник буду протирать штаны в учреждении, вместо того чтобы под дождем, в мороз идти по следу? Нашу работу не очень высоко оценивают в иенах, поэтому в сыщики идут люди, преданные делу.
— Нельзя обобщать. Я журналист и знаю журналистов настоящих Но я не стал бы утверждать, что среди нас нет дерьма. И в вашей братии, извините, не без этого… Но я о другом. Я не хотел бы задеть честь какого–то конкретного сыщика. Но
Было видно, что мои слова ударили по живому. У Симанэ подрагивали губы и он хотел ответить мне чем–нибудь обидным, но пока раздумывал. От прямого демарша его, естественно, сдерживало присутствие подчиненного. Он поднялся и принял позу официального лица.
— Теперь мне ясно, почему с самого начала вы не пожелали быть откровенным со мной. Вы считаете, что все четыре убийства взаимосвязаны, что вчерашнее нападение — из этой же серии. Зачем, подумали вы, знать все это рядовому сыщику? Что он может? Может быть, я не совсем в курсе того, что творится в нашем обществе, но я убежден, что надо делать дело, а не витать в эмпиреях. Что–то не получилось — и сразу все виноваты! Хороший повод устраниться… Ладно, ваше дело. — Симанэ обернулся к полицейскому: — У вас есть вопросы? Нет?.. Нам сообщили, что доставленный в больницу подвергся попытке ограбления. Факт не подтвердился. Внесем в сводку исправление.
— Всего хорошего.
Они уже были в дверях, когда я окликнул его. С недовольным лицом он подошел ко мне.
— Немного погодя зайдите ко мне. Только один.
— Это так важно?
— Да.
Через пятнадцать минут Симанэ был снова у меня. На этот раз разговор носил другой характер. Я извинился, что провоцировал его некоторыми вопросами, так как за последние дня моя вера в полицию резко покачнулась, привел свидетельства, свои объяснения. Он слушал внимательно, не перебивая и не записывая ни слова.
— Вы сколько лет в сыщиках?
— Он неожиданно смутился моим вопросом, но затем с достоинством ответил:
— Уже четыре с половиной года. Это имеет отношение к делу?
— Только в одном плане. Я хочу узнать, приходилось ла вам бывать в банках, конечно, не как клиенту?
— Это не мой профиль… Но не спешите. В последнее время участились ограбления банков. Нельзя быть уверенным, что какое–либо из расследований не выйдет на банковских служащих, на что–нибудь, связанное с работой банка, его помещением. И хотя мне этого никто специально не поручал, мне было интересно ознакомиться, как у них поставлена охрана. И раньше, когда нес патрульную службу, заглядывал к ним.
— Отделение банка Тосай–гинко в районе Синагава вам знакомо?
Симанэ не торопился с ответом. Я забеспокоился. Неужели прокол? Не зная содержания документа, хранящегося в банковском сейфе, я всем существом ощущал его грозное могуществе. Такити владел его тайной и поплатился жизнью. Йоко на несколько часов извлекла его из небытия и снова он вернулся на место, но это не спасло ее. Где–то здесь, в Токио, живет пятидесятисемилетняя Игата Каёко; известно ли ей о существования этих бумаг, есть ли у нее доступ к ним? Время не ждет.
— Там что–то хранится? — вопрос сыщика прозвучал так обыденно просто, что я не сразу понял, о чем он?
— Да.
— Серьезная зацепка?
— Думаю, что да. Сейф оформлен на имя Игата Такити. Возможно, после смерти брата Йоко успела переписать его на свое имя. Я считаю, что в бумагах, которые там лежат, — ключ к раскрытию целой цепи преступлений.
— Вы не преувеличиваете? Документы могут быть важными, интересными, для кого–то и опасными, но на моей памяти что-то не было случая, чтобы такого рода документы фигурировали в мокрых делах. Даже если жертва укажет на преступника. Есть масса приемов увернуться, опротестовать, доказать их несостоятельность…