По закону – привет почтальону

Мориц Юнна Петровна

* * *

В прохладе утренней, где дышится так сладко,Глазами обрастаю, как листвой,А в небесах воздухоплавает лошадка —Такое облако и облик столь живой,Из обольстительных и тающих материй,Из капель, дуновений и лучей.Вмиг растворясь, – такой прозрачной стать потерей,Не воскрешаемой из груды мелочей!..Люблю я это превратительное дело,Не глядя под ноги, глядеть на облака,Где, превращаясь в превратительное тело,Исчезновений возвращается река.

НАРОДНАЯ ИГРУШКАВот шар, в него, как идиот,Глядит с улыбкой человек, —Там снег, упавший, вновь идёт,Идёт один и тот же снег.Там – жучка, домик, и звездаГорит над лесом, как фонарик, —Они не падают, когдаПереворачиваю шарик.Он продаётся за углом,Ты выберешь из полусотниСюжет, питаемый тепломСлезы, застрявшей в подворотне, —Там

этот жив, а также тот,Там снег, упавший, вновь идёт,Тебе оттуда шлют записки,Звонят… Купи, он – крепче виски.Тяжёленький пьянящий плод. ПУТЕШЕСТВЕННОЕВ те годы я была невыездной,давал Булат мне ценные советы,один из них был чудо как хорош:сперва по приглашенью съездить в Польшу(и он привёз мне приглашенье старца,чья книга вышла в том году на русскомс большой печатью круглой на обложке«Великие языковеды мира»),а после Польши съездить в Альбион,когда в тургруппе мест пустых навалом, —но главное – идти простым путёмв простой ОВИР районного масштаба,как поступают все простые люди,и, Боже упаси, не в писсоюз,поскольку в писсоюзе непростомк нам очень непростое отношенье.Так я очнулась утром в Альбионев тургруппе замечательных людей…Ко мне примчалась русская подруга —художница, гражданка ФРГ, —она летела из Москвы на белом гусе,на облаке, на серебристой цапле,с билетами на очень дорогиевозвышенные культмероприятья, —но фиг-то!.. В этой группе был сюжет,планету облетевший многократно,такой весёлый парень, в доску свой,и он сказал: – Когда я съем свой ужин,тогда я буду с вами очень радпойти куда угодно, хоть в порнушку,а без меня, увы, никак нельзя,поскольку и за мной следит, я знаю,один поэт из северной столицы,мы оба отвечаем за побеги…– Ну хорошо, – ответила подруга, —я приглашаю вас в японский ресторанчик,потом поедем вместе на концерт.– Нет, мы потом пойдём пешком в порнушку,которая видна в окно отеля,где мы живём, а у окна сидитособо прикреплённый человек,и он следит, чтоб группа шла в порнушку.А если кто-то побродить желает,так вчетвером и впятером, но группасегодня целиком идёт в порнушку,согласно пожеланьям коллектива.Мы с вами сядем на последний ряд,чтоб видеть всех, поскольку я в порнушкеопять же отвечаю за побеги…– Ну хорошо, – ответила подруга, —вот я даю вам ровно двадцать фунтовза то, что вы отправитесь в порнушку,а мы без вас поедем в Ковент-Гарден.– Благодарю, сейчас на двадцать фунтовя за углом куплю магнитофончик,пройду в порнушку за бутылку водки,там буду кайф ловить до часу ночи,а ровно в час вы будете стоятьу входа, и в отель вернёмся вместе,чтоб на меня никто не настучал.И ровно в час той ночи незабвеннойего мы ждали у дверей порнушки,он вышел в два, счастливый, как пловец —из моря, на лице сияли капли.А человек, особо прикреплённый,в окне отеля плавал с сигаретойи видел всё, поскольку переводчикхудожественной был литературы,планету облетевший многократно.Теперь, когда вполне вернулась группаи даже я не бросилась в бега,он мог спуститься вниз,пойти в порнушку,крутившую кино без перерыва,и провести там время перед сном.С тех пор промчалось двадцать лет и больше,всё изменилось, не узнать планету,и о каких-то жутких временахя вспоминаю с нежностью великой,о временах кошмарных вспоминаюс любовью, потому что в том пространствефизически прекрасно пели строките, кто писали для меня стихи и прозу,звонили мне бессонными ночами,катали меня в маленьких машинках,вытаскивали чудом за границу,давали драгоценные советы:сперва по приглашенью съездить в Польшу,но главное – идти простым путёмв простой ОВИР районного масштаба,как поступают все простые люди,и, Боже упаси, не в писсоюз,поскольку в писсоюзе непростомк нам очень непростое отношенье —ношенье от, простое не, к намочень…

* * *

Это – те же самые люди,Только в других веках,Только другие орудьяВ мыслях у них, в руках,Другие орудья лова,Жатвы и битвы там,Где всё, что для них так ново,Для вас – допотопный хлам,Дошкольная сказка, притча,Цитата и анекдот.И правила их приличьяСтрашны, и комфорт не тот,Пещеры не те и шкуры,И пища не та, и речь,И мамонты те – не куры,Чтоб тихо на яйца лечь.Но те же, а не другиеТам зверствуют для побед,Там – вы, мои дорогие,Туда я вам шлю привет,Где лютой мечтой о чудеЛюдская живёт орда,И где никогда не судятПобедителей, ни-ког-да.

* * *

Их чудеса – в разбойничьих балладах.Их трубки, ром и женщины – на ять!..Сокровища зарыты в тайных кладах,И деньги их – музейны, как ни трать.Они гребут и грабят галеоны,Навязывая рукопашный бой.Их талисманы, перстни, медальоныЯзык способны выучить любой.Они страну из плена выкупаютНа выручку от опийных полейИ друг под друга – подлые! – копают,Советниками став у королей.На карте мира имена их живыВ названьях дивных и коварных мест.Они бесстрашны, злы, циничны, лживы, —Иначе все на них поставят крест.Их звёздный час настал, их дивный генийЦветёт и пахнет – здесь и в данный миг!..Они в сто раз умней и откровенней,Чем плоско их сыгравший боевик.Их

крыши – всех воображений выше,Они приплыли из таких баллад,Где бегают компьютерные мышиИ мышьяком отравлен шоколад.Идя на дно, они уходят в бусыНа чёрном платье с голою спиной…У них ничуть не изменились вкусыС тех пор, как флот был парусно-гребной.

ПРОИЗВОДСТВО ВПЕЧАТЛЕНИЙПроизводство впечатлений,расфасовка, упаковкаи развозка впечатленийв массы… Банки и сберкассыпринимают впечатленьяна сберкнижки впечатлений,там – проценты впечатлений,накопленья впечатлений,капиталы впечатлений, —мелкий бизнес впечатленийи магнаты впечатленийтратят деньги впечатленийна товары впечатлений.В ресторане впечатлений —разблюдовка впечатлений,там – салаты впечатленийи маслины впечатлений,осетрина впечатлений,лососина впечатлений,рыбьи яйца впечатленийи бифштексы впечатлений,крем и сливки впечатлений,борщ из свежих впечатленийи жаркое из тушёныхи сушёных впечатлений,из японских, итальянских,из китайских и французских,из корейских и еврейских,из индийских и грузинских, —в общем, русских впечатлений.Деятельность никакаяневозможна без подъёмапроизводства впечатлений(произвёл? не произвёлвпечатленье? и какое?).Побеждает впечатленьестрашной силы!.. Победительполучает всё и тратитна искусство впечатленийи науку впечатлений,на ракеты впечатленийи на бомбы впечатлений,на расцвет и безопасностьбеспилотных впечатлений,на запчасти впечатлений,на господство впечатлений,чтобы смерти впечатленийизбежать и обрестиневесомость впечатленийвечной жизни впечатленийпо дороге впечатленийна космически другуюостановку впечатлений,если солнце впечатленийвыжжет землю впечатлений.Для особых впечатленийиногда необходимыфрак и смокинг впечатлений.У меня на этот случай —клёшный ветер впечатленийв клёшных волнах впечатлений,в клёшных ритмах впечатлений,клёшный – значит колокольный. ОСТАВЬ КАК ЕСТЬВопят вороны, блещет снег алмазом,Кошачий визг, собачий вой, дворовый ор!..Но чей простор с романом ужасов не связанИ с той трагедией, где всех древнее хор?Нет неестественности в диких выраженьяхИзбытка чувств и жажды злой добра, —Кошачий визг, собачий вой, при всех сраженьях —Ура! и стоны протоплазмы и ядра.Ничто не слишком, не преувеличенНичьих эмоций бешеный поток,Кошачий визг, собачий вой, в геноме птичьем —Вороньи вопли, дятла молоток.Сопроводивший музыкой такоюПрироду жизни действующих лиц,Оставь как есть, не поправляй рукоюКошачий визг, собачий вой и вопли птиц.Не потакай высокопарным фразамО чувстве меры, это чувство – здесь,Вопят вороны, блещет снег алмазом,Кошачий визг, собачий вой, – оставь как есть!

* * *

Когда бежишь из камеры для смертниковПо приговору подлого суда,Стелись туманом в зарослях бессмертников,Туманом в зарослях серебряных бессмертниковИ в облаках скрывайся, как вода.И никогда не уповай на совестьСвидетелей, – им надо пить и есть.Но уповай на Бога, не готовясьОрудьем стать, чья справедлива месть.Нет справедливой мести и расплаты,Когда они исходят от тебя…Присутствуй там, где облака крылаты,Их творческое общество любя.Тогда и сыщик, и палач, и стражаК тебе утратят всякий интерес.На облако и спишется пропажа —Твои особ. приметы, рост и вес.Тебе должно быть это безразлично,Ты – облако и более никто!..О большем даже думать неприлично,Дыша свободой в облачном пальто.Ты – облако и выглядишь люблёво,Из камеры для смертников летя!…Ещё лицо кириллицы и словоНе сдали в гильдию латинского литья.

* * *

А теперь они делают вид, что они пошутили,Разыграли тебя, рассказали смешной анекдотИ в каком-то прелестном, наивно ребяческом стилеРаздавили нечаянно, сделав крутой поворот.Что ж на них обижаться, на эти глаза из металла,Если юмор таков и пора вымирать без затей.Кто ты? Мамонт, чья книга судьбы до костей исхудала —И оттуда воруются строки столь дивных костей!..Приходи, моя радость, враскачку на этих костяшках!В золотое вино заплыла золотая луна.Здесь для мамонтов кофе гудит в архаических чашках,И поэзию здесь издают в переплёте окна.Приходи, замурованный там, где они пошутили.Приходи, разворованный там, где у них анекдот.Я для мамонтов – транспорт морских и воздушных флотилий,Место жительства, и кабачок, и окна переплёт.Эти мамонты даже танцуют, как тени на стенах.Эти мамонты даже поют, как в листве облака.Моя радость, входи на костяшках своих драгоценныхИли падай, как падает эта строка, с потолка. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВАНЕСпи, моя кроха.Нет меня с вами.Песенки вкраплениеДождик накапал…Всякая эпохаНачинается словами:– Это – ограбление,Всем лечь на пол!Все легли на пол,Слоник лёг, мячик,Тигры со львами,Сказок население.Ничего не бойся, кроха,Ничего не бойся, Ваня!..Всякая эпохаНачинается словами:– Всем лечь на пол,Это – ограбление!