По закону сломанных ногтей

Лабрус Елена

— Ну, раз зовёт, не будем заставлять её ждать, кем бы она не была, — сказал Макс и пошёл за большим розовым цветком у неё в волосах.

Леди Мун оказалась той блондинкой, что плакала вчера, переживая за мальчишку. Жёсткие капризные черты королевы чётко читались в её лице, но смягчались округлыми скулами, ямочкой на подбородке и плавными линиями тёмных бровей.

— Мы остались без повара, — сообщила она Максу не особенно любезно. — Твоё место на кухне. Лиз, проводи его.

Девочка послушно посеменила вперёд и у парня, глядя на её худенькие плечики сжалось

сердце: как там Лисёнок? Перемены в настроении блондиночки и властные нотки её голоса его совершенно не волновали.

Он всегда подозревал, что целительство и кулинария суть одного сокровенного знания, смысл которого в здоровье людей. Поэтому увидев среди кастрюль и сковородок давешнюю знахарку, он почти не удивился.

Давненько ему не приходилось самому чистить столько картошки и лука, но он не роптал. Мыл котлы, таскал дрова, поддерживал огонь. К слову сказать, кухарка из бабки оказалась такая же неважная, как и знахарка. Правда, картошку она резала профессионально, превращая её в тонкие брусочки прямо в ладони. Макс всё боялся, что, проворно рассекая плотные корнеплоды она себе отрежет парочку пальцев, но её загрубевшие руки, видимо, привыкли и не к такому.

Лук она не зажарила, пенку с бульона не сняла, но, когда собралась закинуть в бурлящее варево немытые грибы, Макс не выдержал.

— Леди Нуби, я конечно, сильно извиняюсь, но можно я сам? — придержал он миску в её руках.

— Леди у нас там, на верхах сидят, а меня можно просто аби называть. Бабушка, значит, — но вежливое обращение ей польстило, хотя слово «леди» она произнесла с явной заменой «е» на «я».

Она отдала ему и кастрюлю, и нож.

— Спасибо! — обрадовался он, подкинул и перехватил нож в воздухе.

Почувствовав привычный инструмент, его руки двигались сами: резали, измельчали, рубили, секли. Он выловил из бульона недоваренное мясо и решил сделать из этого недосупа три блюда: суп-пюре, жаркое и гарнир. Корни петрушки, лук-порей, морковь, молодые кабачки — не у каждого повара на кухне нашлось бы такое изобилие свежих овощей и зелени, а бабка так бездарно их тушила в общем котле.

К обеду запах стоял такой, что полгорода собралось у столовой, нетерпеливо глотая слюни, и в первый заход в небольшом зале всем желающим не хватило места.

Гордая аби стояла на раздаче, выдавливая ложкой волны на мягком пюре, как показал ей Макс. Сам же он корпел над украшением четырёх отдельных тарелок, которые должны подать в королевские покои. Сам же и понёс один из трёх подносов.

Он не собирался становиться свидетелем этой сцены. Ему сказали — пора, он и пошёл. Но на мягких диванах просторной гостиной разыгрывалась драма. Второй акт, первый он уже видел сегодняшней ночью. Королева, её старшая сестра леди Мун, их мать леди Тина и ещё одна женщина. Макс видел только её светлый затылок — уткнувшись лицом в колени она рыдала. Горько, искренне, отчаянно.

Макс замер на пороге, не смея как ни в чём не бывало пройти мимо. Горе этой женщины было так глубоко, что уважение перед ним заставило Макса остановиться.

—

Бри, не нужно так убиваться, — успокаивала её «деревянная» женщина, леди Тина. — Всё обойдётся. Он поправится. Он сильный парень, выносливый.

— Мама, — услышал Максим слабый голос. Женщина разогнулась и вытерла руками заплаканное лицо. — Он — единственное, ради чего я живу, ради чего терплю всё это.

Макс дал ей больше тридцати, хотя, наверно, горе и слёзы немного состарили её. В её красивом лице чувствовалась волевые черты их семьи, но одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, что именно она мать заболевшего мальчишки.

— Ири, — она немного отдышалась, но ещё прерывающимся голосом обратилась к сестре, — как ты могла это допустить? Как? Я доверила тебе самое дорогое. Ты обещала мне не просто присмотреть за ним. Ты обещала беречь его! Ири!

— Бри, это была всего лишь царапина. Нуби лечила его, и он даже стал поправляться, — вяло оправдывалась королева.

— Ты должна была сразу послать за мной. Я привезла бы лучшего лекаря королевства, — не унималась женщина.

— И у него не возникло бы вопросов по поводу татуировки? — подала голос Мун. — Да проболтайся твой лекарь, что он старший сын короля и на следующий день наш остров сожгли бы до тла, только чтобы он не выжил.

И в этот момент несчастная мать подняла глаза и увидела застывшего с подносом Макса.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился он. — Ваш обед.

Он как ни в чём ни бывало проследовал к столу и составив тарелки, удалился. Когда он поднялся со вторым, вся компания уже сидела за обеденным столом и молчала. Только несчастная мать не нашла в себе сил проглотить ни ложки, остальные тарелки опустели. Он забрал её нетронутый суп и поставил перед ней жаркое.

— Я думаю, вам понадобятся силы, — сказал он тихонько. И хотя королева готова была испепелить его взглядом за такую наглость, всё же промолчала.

Вторая смена пустых тарелок его тоже порадовала. И, когда никто уже ничего не ждал, он принёс десерт, самый обычный: нарезанные фрукты со взбитыми сливками. Но только для того, чтобы увидеть их вытянутые лица, стоило спорить ради него с Нуби.

— Это случайно не тот парень, что ты купила на невольничьем рынке? — тихо спросила Бри, когда он отошёл, но Макс всё же слышал.

— Да, жаль, что ты не пришла на торги, — ответила королева. — Было весело.

— Маааакш! — заорала во всё горло попугаиха со спинки стула, и Макс обернулся и кивнул ей.

Наконец, обед закончился. И, набрав поднос еды, Макс проскользнул в комнату, где уложили Баки после операции.

— Че, — обратился он тихо, ничего не различая в полутёмном помещении со света, — ты здесь?

— Здесь, здесь, заходи, — шёпотом ответил Че.

— Как он?

— Без особых изменений.

— А ты? — и после неопределённого пожатия плечами в ответ на его вопрос, добавил: — Я вам поесть принёс. Парня то хоть покормили или ему нельзя?

— Можно, конечно, если захочет. И проснётся. Будить не будем, — предупредил Че по прежнему едва слышно.