По землям московских сел и слобод
Шрифт:
Эта улица была главной в слободе, она называлась Тележной, ее еще называли Крутоярской - по питейному дому "Крутой яр", а потом она стала 1-й Рогожской, в советское же время почему-то Школьной. Уроженец слободы П. И. Богатырев так описывал эту улицу: "Вся она сплошь состояла из постоялых дворов, в которых и останавливались все обозы, проходившие по Владимирскому и Рязанскому трактам. Дома все были каменные, двухэтажные, но самые дворы были с деревянными навесами и вымощены тоже деревом, оттого здесь и бывали колоссальные пожары. Вся улица бывала уставлена продающимися телегами, тарантасами, кибитками. Торговали на ней, кроме простых телег, и экипажами средней руки, и шорным товаром, и всем, что нужно ездившим по дорогам. Для проезда оставлена была только середина улицы. Улица эта была очень широкая. На ней с раннего утра толпился народ, и она представляла большую ярмарку. Движение народа, обозов, троек со звенящими бубенцами - все
Рогожская слобода процветала до тех пор, пока не провели железную дорогу - с ней ямщики уже не могли конкурировать. Окончательно же она захирела после огромного пожара, случившегося в 1886 г. После этого "Рогожская совершенно опустела, и по Тележной хоть кубари гоняй", - писал тот же Богатырев.
Параллельно Вороньей улице, к югу от нее, проходили пять Рогожских улиц, пересекаемых Большой и Малой Андроньевскими - правильная уличная сеть, ограниченная с востока Рогожским отрезком Камер-коллежского вала и с запада улицей со странным именем - Хива (с 1918 г. Добровольческая ул.). По поводу происхождения этого имени есть две версии; одна впервые выдвинута А. А. Мартыновым, пионером серьезного изучения московских названий, утверждавшим, что на этой улице в 1731 г. находился двор, в котором останавливались купцы из Хивы, и другая, согласно которой тут стоял кабак "Хива", что, однако ж, никак не объясняет само это название.
Об Андроньевских улицах ярко рассказал тот же бытописатель московский - П. И. Богатырев: "Тогда как Малая Андроньевская улица олицетворяла собою знаменитую Растеряеву улицу, Большая Андроньевская являла собой хорошую улицу вполне благоустроенного города. Вся она была вымощена, дома на ней были, за малым исключением, каменные, двухэтажные, даже с мезонинами и очень красивой архитектуры. Жители не выходили к воротам посидеть на лавочке и не усыпали шелухой подсолнухов тротуары, которые, кстати сказать, были выложены кирпичом. Здесь не было на улице перебранок соседей и не водили хороводов; даже мальчишки не играли в бабки и не загораживали тротуаров прохожим. Здесь народ жил торговый и торговал больше в "городе"... Улица эта широкая, чистая и тихая, была очень красива в то время. Переулки, соединяющие ее с Малой Андроньевской и другими улицами, населены были мастерами для местных нужд: портными, сапожниками и торговцами вразнос".
И раньше Андроньевские улицы не были богаты архитектурными и историческими памятниками, а сейчас и тем более ничего выдающегося там не обнаружишь, ибо в них снесено почти все, за исключением, пожалуй, одного здания; если бы оно сохранилось в своем первозданном виде, то мы могли бы похвалиться незаурядным архитектурным памятником.
Чтобы увидеть его, надо подойти к углу Малой Андроньевской и 3-й Рогожской улиц (3-ю Рогожскую переименовали в 1919 г. в Вековую, имея в виду уже наступивший век мировой революции). На самом углу стоит милое небольшое строение (N 20) с резными пилястрами и карнизом деревянного этажа на каменном основании (N 13/20), выстроенное "Рогожской слободы ямщиком" Василием Ширяевым в 1852 г., а за ним находится несколько необычное сооружение. Фасадная часть - вполне заурядное строение клуба швейного объединения, но вот позади него здание со следами арок, декоративных украшений и выступами апсид: оказывается, клуб пристроили к зданию бывшей старообрядческой церкви.
После того, как в 1905 г. старообрядцам разрешили отправлять религиозные обряды, они приступили к строительству новых храмов. Проект новой церкви Никольско-Рогожская старообрядческая община заказала Илье Евграфовичу Бондаренко, одному из наиболее ярко проявивших себя в начале века архитекторов эпохи модерна. Творчески переработанные идеи древнерусской архитектуры стали основополагающими в творчестве архитектора: его талант выразился с наибольшей полнотой и убедительностью в храмовом зодчестве. И. Е. Бондаренко принадлежат проекты трех старообрядческих церквей в Москве - Воскресения Христова и Покрова Богородицы в Токмаковом переулке (1907 - 1908 гг.), Покровско-Успенской в Гавриковом переулке, построенной в 1910 - 1911 гг., и Никольской - здесь, в Рогожской слободе.
Эти три старообрядческие церкви были вершиной творчества И. Е. Бондаренко. Все они необычайно интересны: это здания-сказки, и ничего подобного ему не было дано свершить в будущем: после переворота 1917 г. наступило новое время, в котором не было места для поисков выражения национального наследия. В советское время Бондаренко пишет, консультирует, но... уже не строит.
Он
Строительство Никольской старообрядческой церкви началось весной 1910 г., а освящение произошло на следующий год. Сейчас она стоит ободранная, без главы и крестов, без шатров, без изразцовых украшений... И остановишься перед этим призраком только, если знаешь, какое это было чудо...
Удивительно, но так: все церкви, построенные Бондаренко, великолепные образцы расцвета русской архитектуры, ее "серебряного" века, находятся на грани разрушения, их довели до страшного состояния.
Неподалеку от Никольской старообрядческой церкви на 3-й Рогожской была и другая, но значительно меньшая - в Большом Вокзальном (теперь - Факельном) переулке. Тут сохранилось здание Покровской церкви старообрядческой Каринкинской общины, попечителями которой были богачи Рябушинские. За домом N 18, построенным в 1825 г. мещанкой Анной Федоровой, находятся ее каменное здание с арочным входом: зайдя со стороны двора, можно увидеть широкие окна и арочный поясок на башне с шатровым завершением, и... траву, растущую на ней. Выстроили церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы в 1900-х гг. (автором ее, возможно, был архитектор П. В. Харко). Церковь эту закрыли по постановлению президиума Моссовета в 1935 г., передав здание "по ходатайству Наркомзема СССР для Всесоюзных заочных курсов".
Напротив Покровской церкви - солидный доходный дом (N 9/11), выстроенный в 1913 г. архитектором Н. П. Евлановым.
Почему же назывался этот переулок Вокзальным? Ведь рядом никогда не было железнодорожных путей и не стояло вокзала. Да, это так и одновременно не так. Был здесь другой вокзал или, точнее, воксал, тот, который знала когда-то вся Москва. Дело в том, что первоначальное значение слова "вокзал" было совсем другим. В XVIII в. так назывался увеселительный сад, нечто вроде нашего парка культуры. В южном Лондоне и сейчас есть район, называющийся "Vauxhall" (Воксхолл), где рыцарь Фолкс де Брете купил землю и построил дом, получивший название Фолксхолл (в Англии дома и сейчас имеют собственные имена). В XVII в. в садах Фолксхолла (или Воксхолла) открылось увеселительное заведение, бывшее в продолжение многих лет (оно закрылось в 1859 г.) самым посещаемым местом Лондона, упоминаемым во многих литературных произведениях, письмах, мемуарах. В России же второй половины XVIII в., многое заимствовавшей у Запада, также появляются "воксалы" - например, в Москве некий Мельхиор Гроги открыл в 1772 г. воксал в усадьбе "Нескучное" князя Трубецкого недалеко от Донского монастыря, а князь Урусов в компании с антрепренером Медоксом летом 1776 г. устроил воксал в доме Строганова. Слово "воксал" было весьма употребительным в конце XVIII - начале XIX вв., и когда Александр Пушкин писал в своем первом известном нам стихотворении:
Пролетело счастья время,
Как любви, не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Легким зефиром летал.
– и все понимали, где гуляка-вертопрах проводил время свое.
В XIX в. словом "воксал" стали обозначать и железнодорожную станцию, так как в Павловске вокзал был не только концертным залом, но и станцией первой в России железной дороги, и потом постепенно за этим словом закрепилось его современное значение.
Недалеко от Рогожской находился воксал, открытый Михаилом Медоксом. О нем известно немного: человек разносторонних талантов, родом из Англии, он приехал в Россию искать счастья. Будучи хорошим, можно сказать, даже выдающимся механиком, он построил замечательные часы "Храм славы" - чудо часового искусства (они сейчас в Оружейной палате), но в дальнейшем предпочел заняться антрепренерской деятельностью. С его именем связано рождение московского Петровского театра, предшественника Большого, он же открыл и воксал за Рогожской заставой. В московской книге записей крепостных актов 7 апреля 1783 г. записано, что "коллежский асессор и разных мануфактур содержатель" Савва Яковлев продал Михаилу Егорову сыну Медоксу свой двор за немалые деньги - две тысячи рублей. Этим же летом Медокс на том дворе разбил сад, посадил деревья и выстроил целый городок, где выделялось огромное круглое здание - собственно воксал, окружностью 47 саженей (почтя 100м), и площадью почти 1000 квадратных метров. Англичанин Уильям Кокс, приехавший в Россию в 1787 г., писал о воксале Медокса: "Я не ожидал видеть в этой северной стране что-либо вроде загородного увеселительного сада. Он находится в конце слободы, в уединенном месте, почти за городом. Мы вошли по коридору в сад, который был роскошно иллюминован".