По зову полной Луны
Шрифт:
3
Всадники выехали на опушку могучего соснового бора. До чего же приятно было вновь оказаться на просторе и увидеть перед собой ничем не заслонённою, убегающую вдаль чреду пологих холмов лишь с редкими купами деревьев меж ними.
— Всё, конец темнолесью! — засмотревшийся вперёд Юлиан вздрогнул от слов Луи. — Дальше до самой Корабели только горки да пригорки. Как считаете, Носорог через реку сиганёт? Корабель — она, знаешь ли, не саный ручей, с наскока не возьмёшь. А может вдоль берега двинет? Но тогда он прямиком в Жестянку упрётся! Вот наши охламоны-наседошные, что
Умение подбирать ёмкие аналогии было отличительной чертой Луи. Воспитанный в лучших светских традициях Юлиан искренне изумлялся, как тому с такой меткостью удавалось их выдавать.
— Чего, река уже рядом? — порадовался и Лопух.
— А то! Можно сказать, рукой подать. — Сир Луи лыбился деревенским дурачком на ярмарке. Впрочем, лыбился он всегда, по поводу и без, если только на него не накатывал очередной приступ хандры, что также случалось с завидным постоянством. — Скоро, друзья, вы узрите величайшую и прекраснейшую из рек в мире.
— И когда?
— Да скоро. Пару дней от силы.
— Пару дней! И это у тебя «скоро»? — возмутился Лопух.
— По сравнению с тем, сколько я уже девку не щупал, — это сущий миг! А то и поменьше.
— Хааа! В это верю, сам такой же. Хааааа!
Следующие рядом всадники, услышав их гогот, не преминули присоединиться к очагу возникшего вдруг веселья. Юлиан проехал вперёд.
Но шутникам пришлось прерваться, едва войдя во вкус.
Впереди дорога поднималась на пригорок. Дождь прекратился, хотя вымокшим до исподнего солдатам то было слабым утешением. От потоков воды склон размыло, и подъём обещал стать тем ещё удовольствием. На вершине стояло несколько уже взобравшихся туда всадников. Среди них узнавалась тяжеловесная фигура Штрауба на крупном буром коне. Чёрный конь маэдо казался даже больше коня Шрама. Тремя другими были Догвиль, мэтр-маг и малоизвестный стражникам седоусый ветеран, названный Луи сиром Мэрихом Монро, вроде как являвшийся левой рукой командора. Оставшийся на Стене сир Родгер Лир, соответственно, был его правой рукой. Все пятеро оживлённо переговаривались, о чём можно было судить по активной жестикуляции со стороны старика. Потом Штрауб помчался под гору, навстречу отряду.
— Хорош галдеть! — разнёсся над сбившимися рядами его голос.
— Что за дела? — удивился Лопух.
Юлиан также хотел бы это знать. Луи, в отличие от них, тут же поспешил к своему десятку. Командор круто осадил коня. Одной рукой удерживая поводья, а второй поскабливая шрам на щеке, он придирчиво осмотрел своё воинство:
— Разъясняю обстановку! Ситуация несколько осложнилась, что, возможно, потребует от нас приложить определённые усилия для возвращения её, так сказать, в прежнее русло. А может и не потребует.
Всадники притихли. На что намекал командор было неясно, но вряд ли на что-то обнадёживающее.
— Разъезды сообщают, что примерно в двух километрах отсюда есть селение. Деревенька домов двадцать. Сложность же состоит в том, что поблизости от неё замечено ещё двое великанов, не считая нашего приятеля. У них там что-то вроде «дружеской встречи».
Народ взволнованно зашептался.
— Пока великаны ведут себя мирное и стоят на одном месте, — продолжил Шрам, привстав в стременах перед строем. — Местные, кто поумнее да потрусливее — попрятались,
В устах командора последняя фраза прозвучала бесспорным утверждением — поводов для волнения нет, всё под контролем. Копыта его коня месили грязь под полусотней нахмуренных взглядов.
— Так что, для порядка без суеты нацепляем брони и вперёд.
Сам Шрам уже облачился в кирасу с выгравированными на ней Розой и Соколом, правда, остался всё также без шлема, и грива чёрных с проседью волос разлеталась при каждой резком повороте. Синий плащ колыхался за его плечами. Рыцари в молчании выполняли распоряжение. Кирасы затягивались на ремни, одеваемые поверх набитых паклей поддеспешников. Когда приготовления были закончены, отряд следом за командором двинулся на приступ возвышенности.
Маги чуть поотстали. Лихорадочно активный, что случалось с ним в ответственные моменты, мэтр Кроули что-то разъяснял ученикам. Чародеи по своему готовились к предстоящей встрече.
Деревенька оказалась совсем хилой. А чего ещё ждать в таком захолустье? Одно из бессчётного числа невзрачных селений, разбросанных по всем уголкам громадной Империи, незаметно для прочего мира влачащих своё устоявшееся от века существование. Сколь-нибудь примечательные события здесь если и случались, то раз в сто лет, не чаще. Нынешний приход древесных громил, безусловно, относился к подобным вехам.
Из хлевов доносилось коровье мычание. Сбившиеся в ватагу дворовые шавки оккупировали единственную улицу, меж двух рядов потемневших от времени, крытых соломой бревенчатых изб, заливаясь на чужаков лаем, но подходить не осмеливались. Никого из жителей видно не было. Сиротливо стояли покосившиеся плетни, да валялись брошенные вёдра с коромыслом — деревенским успели объяснить, что за радость свалилась на их головы.
Приземистые домики остались жаться друг к другу слева, отряд отклонился в сторону, огибая селение.
— Как эта деревня называется-то? — полюбопытствовал Юлиан.
— А хрен его… хотя, щас может и вызнаем. Вон, смотри, нас встречают.
Лопух был прав. На обочине дороги, по которой они двигались растянувшейся вереницей, стоял паренёк лет десяти. Старый шитый-перешитый овчинный тулуп был ему велик и спадал до самой земли. Мальчишка самозабвенно глазел на проходящий мимо великолепный строй всадников в сияющих доспехах с мечами и шлемами. Столь же грандиозные картины он прежде если и видел, то лишь в своих радужных снах.
— Эй, мужик! — Луи немного свесился с седла, и тут опередив всех. — Как ваша глухомань зовётся?
— Чистые Воды, с-сир, — чуть робея, откликнулся мальчишка. Ещё бы, с ним заговорил сам сир рыцарь!
— Чистые Воды… хорошо. — Луи вдруг скорчил страшную рожу и рявкнул: — А теперь брысь отсюда, сопляк! Бегом домой, к мамке под юбку! А то живо башку отрублю! Понял?!
Показным движением он ухватился за рукоять меча. Паренёк с изумлением воззрился на «доброго» дядечку. Развернулся и, что есть силы, помчался в родимую избу, с трудом поддерживая полы тулупа. Вдогонку ему неслось жуткое раскатистое ржание, но совсем не лошадей.