По зову полной Луны
Шрифт:
Зелёные кристаллы крепко держали подле себя свой народ.
Пишу эти строки и убеждаюсь, что определяющим чувством, выражающим моё отношение к истории Праотцов, является отнюдь не восхищение или благоговение (их, конечно, тоже хватает), а — жалость. Мне печально думать о возможностях, что они получили, и том, как бездарно ими распорядились… Если есть обилие некоего ресурса, но нет разума, способного рационально применить его, всё сведётся к застою.
Впрочем, у Предтеч до того не дошло. Их Золотой Век закончился не спадом тихого забвения, а яркой вспышкой трагедии. Жизнь мотылька — порхающая и красивая, — сгоревшего в пламени
Как произошёл раскол? Что явилось причиной разобщения в столь замкнутом, но от того только более сплочённом социуме? Уверен, это не было стороннее воздействие. Червоточина всегда крылась внутри. Изнутри же она подточила их мир, обрушив его.
Но подробности мне не ведомы.
Видения молчат, а без них я не в силах восстановить событий того фатального периода. Могу сказать лишь, что за ничтожно малый промежуток времени (годы? может месяцы!) цивилизация Предтеч прекратила своё существование, разделившись на ряд малых общин. И те вскоре покинули чудо-город, предав забвению свои богатства и даже свой Храм с оставшимся в нём алтарём.
Бросить всё, разбежаться кто куда — в неведомую страшащую их чащу, словно от чумной лихорадки… Нет, не понимаю. Но надеюсь понять.
Сегодня я на редкость многословен. Пальцы устали сжимать перо, глаза слезятся от света лампы, в висках шумит. А ещё столько следует записать… Завтра. Нужно отдохнуть.
Я давно придерживаюсь того мнения, что наше общество серьёзно больно. Что в последние столетия оно замерло в своём движении, и если в скором времени не произойдёт качественного изменения, нас ждёт глубокий кризис. Ведь, если не «вверх», то «вниз» — иного не дано. Рано или поздно в негодность приходят даже общественные устои. Прискорбный итог Предтеч наглядное тому подтверждение. Извлекая из него урок — или же нечто большее! — мы могли бы преодолеть своё закостенение. Могли бы шагнуть в будущее! Открыть пути, о которых прежде не смели и грезить. Возможности для того есть, я вижу их вполне отчётливо.
Продолжаю работать. От коллег отговариваюсь общими словами, и даже ученики не знают, чем я занимаюсь, запираясь один в своё кабинете. Думают, сплю? Или разрабатываю некое… э-э-э сверхмагическое «нечто»? Сольен смотрит подозрительно.
Судьба. Начинаю верить в неё. Этот кристаллик попал ко мне неслучайно. Он избрал меня, дабы рассказать свои тайны!
Глубокая ночь за окном. Луны сегодня нет, а жаль. Впрочем, так спокойнее — ничто не будет отвлекать. Решено! Сейчас же отправлюсь в погружение. Как вернусь, всё запишу.
Сколько времени вожусь с этим проклятым камнем — впустую! Нет, видения не прекратились, но и пользы от них не стало никакой. Всё повторяется! Каждый раз лишь стократно виденные обрывки. Думаю, пора смириться с тем, что осколок не покажет мне уже ничего нового. Может, на то были бы способны большие кристаллы в подземелье — алтарь Святыни! Но где они, а где я.
Работа встала. Ничего не хочется. И говорить ни с кем не хочется. Пожалуй, притворюсь больным, проведу пару дней в тиши и покое. Соберусь с мыслями, а уж тогда решу, как быть дальше.
Магия кристалла слабеет. Не иначе, таким образом сказывается его удаление от алтаря. Что лишний раз говорит о необходимости повторной
Как и боялся, видения исчезли полностью. Осколок более не отзывается на мои призывы. Заключённая в нём Сила иссякла.
Вчера отдал знакомому ювелиру огранить всё ещё дорогой моему сердцу кристаллик и поместить его в оправу. Тот долго выспрашивал, где я раздобыл столь дивный, неведомый камень. Насилу отшутился. Мастер взялся исполнить заказ. Скоро у меня будет перстень с изящным «изумрудом». Милая безделушка.
Со времени приезда маэдо прошёл уже месяц, а я всё не могу свыкнуться с тем, что он живёт в нашей крепости. С одной стороны маэдо — доброжелательный человек, мы легко находим общие темы для разговоров: философия, общественное устройство, история. Собеседник он превосходный. Но есть и другой аспект, где уже не всё так просто.
Он просил при посторонних не называть себя по имени, хм… По такому случаю я предложил ему принять, на мой взгляд, весьма подходящее обращение — «маэдо». Звучит красиво, а об истинном значении слова неизвестно никому, кроме посвящённых (то бишь меня самого, ну, может ещё Чарес догадается), так что инкогнито останется в сохранности.
Занятно, как уживутся под одной крышей Мартин с Аргустом. Оба люди прямолинейные, не привыкшие плясать под чью-либо дудку. Хотя, что я раньше времени беспокоюсь? Будем надеяться, сдружатся. Характеры-то схожие.
Наблюдал, как сир Гримм всё норовит словно бы невзначай пересечься с маэдо — смех, да и только.
Как и надеялся, командор с маэдо сдружились на удивление легко. Теперь часто вижу их вместе — то устроят тренировочный поединок, поглазеть на который собирается пол крепости, то отправятся с инспекцией «поразмять кости», едва ли не до самой Великой Стены. Словом, отношения у нашей троицы складываются приятельские. Что будет дальше, не знаю.
Не навсегда же маэдо собрался остаться в Жести?
Снова и снова упрашиваю Мартина ещё раз наведаться в Чащобы. Ссылаюсь на ценность изучения как самой исторической находки, так и стерегущих её призрачных сущностей. Но мои доводы на него действуют слабо.
Сейчас конец августа. Стоит ясная сухая погода. Как раз успели бы до дождей съездить туда и обратно. Мартин вроде бы за. Не привык наш командор безоглядно драпать от кого бы то ни было, и не прочь, так сказать, вернуть должок. Маэдо тоже заинтересовался. Я рассказал ему о том наполненном древними тайнами месте. Но осуществлению похода препятствует одна весомая причина. Последнее время обострились отношения между Империей и её западными соседями, самым голосистым смутьяном в чреде которых выступает, конечно, Ургана. Вновь тамошнему монарху стало тесно в своих владениях. Но кусок собственной земли по доброй воле ему преподносить никто не намерен, сколько бы он не требовал какой-то (весьма сомнительной) исторической справедливости и возврата «законных территорий». Да и нелюдь за Стеной, говорят, расплодилась сверх всякой меры, так что угроза нападения ещё и с севера представляется довольно реальной.