По зову сердца
Шрифт:
— Она — кусок дерьма.
— А по-моему, это одинокая, несчастная женщина.
— И потому Карен трогательно собирает бутылочные осколки, — подхватила Джинни с издевкой. — А тебя не беспокоит, что именно она воспитывала твою дочь после того, как жена Дика протянула ноги? Не беспокоит, что она имеет влияние на твою дочь?
— Джинни, я уверена, у Мелани все в порядке. У нее прекрасная девочка и хорошая работа. Если Мелани воспитала Карен, то, судя по всему, ее остается только поблагодарить.
— Чушь, собачья!
— Может, как раз потому, что занималась моим ребенком.
— Что же она так изменилась? Зачем гадит своей семье?
Джесс снова легла на спину.
— Не знаю, Джинни, не знаю. Но только жалею, что затеяла все это.
Джинни подошла ближе и присела на край кровати.
— У тебя плохая память.
Джесс закрыла глаза.
— В чем дело?
— Затеяла все это не ты.
— Я могла бы просто забыть про письмо и про звонок.
— А про Ричарда ты тоже могла бы забыть?
Ричард. Джесс прищурилась от невыносимой боли. Она вспомнила Мелани и Сару на пришкольной площадке, а затем Ричарда — молодого, семнадцатилетнего.
— Наверное, ты просто боишься встретиться с ним, — продолжала Джинни. — Боишься, что плюнешь ему в глаза, хотя он заслуживает именно этого. Ты говоришь, будто тебе известно кое-что о страдании. По-моему, ты не знаешь и азов. Нельзя понять, что такое страдание, пока не начнешь страдать. Пока страдание не вывернет тебя наизнанку.
— Полагаю, я достаточно выстрадала в жизни.
— Я тоже так думала, пока Джейк не умер. — Голос Джинни дрогнул. — Можешь считать, что Мора — твое оправдание, если тебе угодно, но не обманывай хотя бы себя.
Вздохнув, Джесс взглянула на подругу. Наверное, Джинни права. Страх перед новым страданием заставляет ее бежать.
— Дорогая моя, — начала Джинни, поднимаясь, — не выяснив все до конца, ты будешь мучиться всю оставшуюся жизнь. И раскаиваться. Впрочем, решай сама. Я прогуляюсь в город, куплю сувениры и пораскину мозгами, как убедить мою дочь не давать подонку-пасынку ни одного гребаного цента. — Подойдя к двери, она остановилась. — Джесс, подумай над моими словами. Невозможно избежать страданий. Но пока мы живы, нам надо бороться за счастье.
Она почувствовала необходимость позвонить Море. После прибытия в Вайнард Джесс еще ни разу не связалась с детьми, хотя привыкла регулярно разговаривать с ними по телефону ради того, чтобы услышать их голоса и убедиться, что с ними все в порядке. Звонок не вызовет подозрений у Моры; она не подумает, будто мать звонит лишь потому, что решила вернуться к прежней жизни, осознав нелепость поисков другой дочери.
Сейчас она услышит голос Моры и успокоится.
Но вначале Джесс позвонила в мастерскую. Карло сказал, что дела идут хорошо и ей незачем торопиться с приездом. Нажав на рычаг, она набрала другой номер.
К телефону подошел Тревис.
— Привет,
— Привет, мама. Как у тебя дела? Развлекаешься?
— Да, солнышко. Тут, в Вайнарде, просто здорово. А что у вас? Как Мора?
— У нас все нормально. Я работаю как вол. Похоже, быть садовником мне не хочется. Уж больно тяжело.
Джесс рассмеялась:
— Ну, трудностей ты никогда не боялся.
Из всех детей один Тревис не относился к материальному благополучию как к чему-то само собой разумеющемуся.
— Мне еще не приходилось таскать столько бревен. Когда ты приедешь?
— Пока не знаю.
— Ладно, отдыхай. Моры постоянно нет дома, так что я понемногу учусь готовить.
Джесс живо представила, как неуклюжий юноша хлопочет на кухне.
— И что же ты готовишь?
— Курицу.
— Вымой ее как следует.
Тревис жалобно застонал;
— Конечно, я же не дебил.
Джесс снова засмеялась:
— Мора дома?
— Не знаю. Сейчас посмотрю.
Джесс не успела остановить его — он закричал:
— Эй, Мора! Мама звонит!
Джесс перевела дыхание. Надо взять себя в руки, чтобы голос не выдал ее и Мора ни о чем не догадалась.
— Мора! — вновь прокричал Тревис.
Шли секунды. Должно быть, ее нет дома.
В трубке что-то щелкнуло.
— Мама? — спросила Мора.
— Да, родная, это я. Звоню просто так.
— Где ты?
Джесс быстро оглядела комнату, словно забыла, где находится.
— Еще здесь, в Вайнарде.
— А-а. А подруга с тобой?
— Джинни? Да. Нам хорошо вдвоем.
— Ага. — Мора помолчала. — Мама, что ты там делаешь?
— Я же тебе сказала: Джинни недавно похоронила мужа, и я стараюсь ее поддержать.
— Ты нашла ребенка?
Вопрос Моры бритвой полоснул Джесс. Мора и Тревис — единственная ее опора, но они не заполняют всю жизнь. Иногда — как сейчас, например, — Джесс чувствовала, что у нее должно быть что-то личное. То, что она обязана сделать, иначе будет мучиться до конца своих дней.
— Мама, я знаю, для чего ты туда поехала, — продолжала Мора. — Вчера звонила некая Лоретта Тейлор и просила тебе передать, что Мейбл Адамс умерла. Она узнала точно.
— Да, — ответила Джесс. — Я уже знаю.
— Она упомянула Вайнард. Я сказала, что ты сейчас там. И она решила, что ты нашла своего ребенка. Вот и все.
Джесс молчала. Она не могла говорить.
— Мама, я считала, что ты поставила точку в той истории.
— Родная моя…
— Это нечестно, мама. По отношению к нам с Тревисом.
Джесс отметила, что Мора не упомянула Чака, словно тот перестал быть членом семьи после того, как переехал в Манхэттен и сблизился с отцом. По-видимому, неделя на Багамах все же не восстановила связь Моры с Чарльзом.