Победа Элинор
Шрифт:
Но как удивилась Элинор, когда Монктон сказал очень спокойно:
— Если Лора действительно к нему привязана, и он отвечает на ее любовь — она такая хорошенькая, в ней столько очаровательной прелести: можно ли предполагать, чтоб он не полюбил ее — то я не вижу, почему бы этому браку не состояться.
Элинор быстро подняла глаза и вскричала:
— О, нет, нет, нет! Ты никогда не можешь согласиться на брак Лоры с мистером Дэрреллем.
— А почему же нет, мистрис Монктон?
Лукавый дьяволенок, которому с некоторых пор нотариус дал убежище
— Почему же Лоре не следует выходить за Ланцелота Дэррелля?
— Потому что ты имеешь о нем дурное мнение. Вспомни, что говорил ты мне у калитки сада в Гэзльуде, когда он только что возвратился в дом матери. Ты говорил, что он эгоистичен, пуст, легкомыслен, даже, может быть, лжив. Ты говорил, что в жизни его кроется тайна.
— Я так полагал тогда.
— А разве теперь ты переменил свое мнение?
— Я, право, сам не знаю. Может быть, прежде я и в самом деле был предубежден против него, — возразил Монктон с видом сомнения.
— Я этого не думаю, — ответила Элинор, — я не полагаю его человеком хорошим. Прошу тебя, ради Бога, не допускай, чтобы Лора выходила за него.
Она скрестила руки и смотрела мужу в лицо с убедительной мольбой.
Лицо Монктона вдруг сделалось еще мрачнее.
— Какое же тебе до этого дело? — спросил он.
Элинор удивилась резкому и почти сердитому обращению мужа.
— Мне до этого большое дело, — сказала она, — я была бы очень огорчена несчастным замужеством Лоры.
— Да разве ее брак с Ланцелотом Дэрреллем непременно должен быть несчастлив?
— Без всякого сомнения, потому что он человек очень дурной.
— Какое право имеешь ты на подобное мнение? Разве ты имеешь на то какую-нибудь особенную причину?
— Да, я имею на то причину.
— Какую?
— Я не могу этого сказать по крайней мере теперь…
При этих словах Элинор, зубы яростного демона вонзились еще глубже в сердце Монктона.
— Мистрис Монктон, — сказал нотариус, — я опасаюсь, что для вас и для меня будущее готовит мало счастья, если вы начинаете вашу супружескую жизнь, имея тайны от вашего мужа.
Джильберт Монктон был слишком горд, чтобы сказать более этого. Мрачное отчаяние прокралось к нему в грудь, болезненная ненависть — к себе самому и своему безумству. Каждый из тех двадцати годов, которыми он был старее своей жены, как будто восстали против него, чтоб издеваться над ним с злобным укором.
С какого права взял он жену молодую, с какого права верил в возможность ее любви? Какое оправдание мог он найти для своего собственного безумия? Как мог он надеяться, выводя ее из бедности и неизвестности па более горячее к нему чувство, чем слабая благодарность за доставленные выгоды? Он ей дал прекрасный дом и внимательных слуг, экипажи и лошадей, богатство и независимость взамен блеска ее красоты и молодости — и он негодовал на нее за то, что она, как ему казалось, не любила его. Он обратил взор на прошедшее свидание в Пиластрах, каждая
Естестественно, что постоянные размышления такого свойства не могли сделать Монктона приятным и веселым собеседником для впечатлительной молодой женщины. Замечательно одно: с каким упорством страдалец, пораженный страшным недугом, называемым ревностью, стремится к увеличению причины своих мук.
Глава XXVIII. ВОЗЛЕ СОЛНЕЧНЫХ ЧАСОВ
Лора Мэсон переехала в Толльдэль. Джильберт Монктон всячески старался убедить себя в том, что главная причина, побудившая его жениться на Элинор, было желание доставить надежный домашний кров и приличное общество своей питомице. Молодая девушка очень радовалась, что будет жить с Элинор, но расстаться с Гэзльудом ей было немного грустно, особенно теперь, когда присутствие мистера Дэррелля придавало этому месту новую прелесть.
— Это правда, что он не очень весел и любезен в обращении, Нелли, — однажды заметила, мисс Мэсон среди длинного рассуждения о всех достоинствах мистера Дэррелля. — Он нисколько не похож на человека, довольного своей судьбой. Он все бродит по окрестностям, как будто у него на душе лежит что-нибудь тяжелое. Впрочем, это придает ему еще более прелести, и мне даже кажется, что он не был бы и наполовину так привлекателен, как теперь, если бы у него не было чего-нибудь на душе. После вашего отъезда, Нелли, он сделался страшно скучен и пасмурен: вернр, он вас любил.
Мистрис Дэррелль утверждала, что нет, что он, напротив, восхищается другой, совсем другой особой.
— Как вы полагаете, не я ли эта особа, милочка? — прибавила молодая девушка, краснея, улыбаясь и бросая робкий взгляд на серьезное лицо подруги.
— Я не знаю, Лора, я надеюсь, что нет, я была бы очень огорчена вашим замужеством с Ланцелотом Дэрреллем, — возразила Элинор.
— Почему же бы оно вас огорчало, Нелль?
— Потому что я не считаю его хорошим человеком.
Мисс Мэсон надула нижнюю губку и пожала плечами с самой обворожительной капризной миной.
— Вы злая, Нелли, если так говорите! — вскричала она. — Он очень хороший человек — я в этом уверена! А если и нет, то я еще более полюблю его за это, — прибавила она с милым, свойственным ей легкомыслием. — Я вовсе не желаю выходить замуж за человека хорошего, как, например, мой опекун или мистер Нит, пастор Гэзльуда. Корсар был человеком нехорошим, а как его любила Гель-нэр и Медора! Я не нахожу, чтобы Гяур поступил хорошо, убив Гассана, но кто бы мог отказаться выйти за Гяура?