Победа от Виктории

Кручина Татьяна

— Так это Леночка. Они давно дружат.

— Они целовались.

— Ему шестнадцать лет. С Леночкой он целуется уже года два.

— То есть как?

— Что в этом такого? Она из параллельного класса. Тоже спортом занимается — акробатикой. С подружками группу поддержки для наших хоккеистов организовала. Хорошая девочка.

— Чирлидерша, — поняла Вика, вспомнив короткую розовую юбку девушки. — Почему ты мне не рассказывала?

— Тебя дома не бывает. Что тебе рассказывать, когда ты с вилкой за столом засыпаешь?

— Откуда ты про нее знаешь?

— Видела во дворце. К нам пару раз заходила.

—

С ума сойти.

— Ты что-то бледненькая сегодня. Не переживай. Бориска хороший, правильный. Не шалтай-болтай. Леночка из приличной семьи, не шалава какая-то. Иди, приляг.

Вика и правда чувствовала себя очень уставшей. Она вытянулась на диване в гостиной и сразу провалилась в глубокий сон. Проснулась уже ночью. Открыла глаза и сначала не поняла, где она и что здесь делает. Услышала плач. Присела, сдавила виски ладонями и только после этого пришла в себя. Плакала Инга. Вика подошла к ее кровати, примостилась на краешке и погладила дочь по спине. Инга сразу замолкла, затаилась. Вика почувствовала, как напряглись ее мышцы.

— Ты чего?

Инга не отвечала. Вика подумала, что могла раньше не слышать и не знать, что дочь плачет по ночам. Она ведь действительно не раз засыпала за ужином. После бессонных дежурств не хватало сил даже на еду, что уж говорить про общение. Ей вдруг стало так жалко своих детей, брошенных не только козлом отцом, но и непутевой матерью. А если она умрет, они останутся сиротами. Бабушке могут не разрешить их усыновить. И что тогда? Детский дом. Ужас какой. Вика шмыгнула носом и расплакалась.

— Ты чего? Мам?

Вика не отвечала, пытаясь успокоиться, но слезы сами лились из глаз. Инга испугалась, вскочила с кровати и хотела бежать за бабушкой. Вика ее остановила и спросила хрипловатым голосом:

— Ты часто плачешь по ночам?

— Да нет.

— Что у тебя случилось?

— Ничего.

— Но ведь так не бывает. Тебя обижают в школе?

— Нет.

Вика обняла Ингу и поцеловала в висок. Ее дети выросли. Стали взрослыми, со своими проблемами и секретами. Она опять всхлипнула.

— Мам, ну перестань. Меня никто не обижает. Честно. Я не из-за этого плакала.

— Не хочешь мне говорить?

— Я некрасивая и толстая.

— Что ты придумываешь?

— Ничего не придумываю. У Пети светлые волнистые волосы, большие голубые глаза, а у меня волосы как проволока и нос картошкой. Это справедливо?

Вика улыбнулась, тайно, чтобы не обидеть дочь. В темноте все равно не видно. Инга появилась на свет первой из двойни, опередив Петю на три минуты. Они с младенчества сильно отличались. Когда их видели, никто не верил, что дети двойняшки. Если Петя был копией Вики, то Инга не походила ни на отца, ни на мать. Рыжие волосы унаследовала от бабушки. Но у Марии Дмитриевны они были тонкими, шелковистыми, слегка вьющимися. Рыжей в молодости была и Генриетта, но волосы у нее никогда не курчавились. У Инги шевелюра крутилась мелким бесом и с трудом расчесывалась.

Петя всегда отличался спокойным и уравновешенным характером. В свой мир мало кого допускал, был интровертом по складу личности. А вот его сестра — общительная, веселая, шебутная — имела шило в одном месте. На ней детских шрамов осталось больше, чем на двух братьях вместе взятых. Именно от нее в доме закрывали заглушками

розетки, убирали все опасные предметы, до которых может дотянуться малыш, но все равно она проникала, залезала, падала, ударялась, что-то на себя роняла, где-то застревала. Рыжий бесенок, а не девочка.

— На свете много симпатичных блондинок, — сказала Вика и сразу вспомнила Леночку. — А вот таких ярких рыжих красавиц поискать. С учетом твоей сумасшедшей энергетики так и вообще ты единственная и неповторимая.

— Мне сказали, что у меня жирная попа.

— Вот кто и что конкретно тебе сказал?

— Витя сказал: «Ну и жопа».

— У тебя отличная спортивная фигура. Накачанные ноги и попа. Это значительно красивей, чем с кулачок. Тебе ведь нравится биатлон. Без сильных ног далеко не убежишь. Тут либо спорт, либо слушать глупости. И потом, уверяю тебя, что мужчины такими словами высказывают восхищение. Ему понравилась твоя красивая попа.

— Ты так думаешь?

— Мальчишки по-другому не умеют симпатию проявлять. В мое время дергали за косички, теперь вот так выражаются.

— Какая в этом красота? Да и вообще…

— Перестань. Если твоя внешность не вписывается в какие-то придуманные каноны — это не трагедия, а преимущество. У тебя ведь не дефекты какие-то, а прекрасная копна рыжих волос. У меня есть пациенты, которых обидела природа. У них различные ограничения, уродства. Но все они борются за жизнь. Маленькие герои. Приспосабливаются, учатся обходиться тем, что есть. И не унывают. Ты здоровая, сильная, красивая. Тебе не нужно тратить свои силы на то, чтобы научиться сидеть, ходить, глотать. Ты можешь направить свою энергию на спортивные успехи, достижения, общение с друзьями. У тебя ведь много подруг?

— Да.

— Тебя все любят. А твой Витя пусть идет лесом. Ему нужно научиться вести себя с женщинами.

— Он не мой.

— Тем более. Давай-ка спать. А утром пойдем и посмотрим на твоего голубоглазого братца.

Вика дружески толкнула дочь в бок.

— На принца, — хихикнула Инга.

— Ага.

И они засмеялись.

Несмотря на ночные беседы, Вика проснулась очень рано, отоспалась за вчерашний вечер. Но Мария Дмитриевна встала еще раньше. Она с сонным видом пила кофе на кухне.

— Мам, ну зачем тебе кофе? У тебя же давление, — пожурила ее Вика.

— Глаз не могу открыть. Сейчас замешу тесто и пойду посплю.

— С чем пироги будут?

— Как всегда: с капустой, зеленым луком, черникой и ватрушка.

— Тогда меси, а я начинками займусь.

— Поешь сначала.

— Потом, с детьми.

Вика взяла кочан капусты, промыла под проточной водой, ободрала наружные листья, разрезала пополам, вынула кочерыжку и стала крошить листья мелкой стружкой, поглядывая на мать. Мария Дмитриевна достала большую алюминиевую кастрюлю. Просеяла туда муку, собрала ее горкой, сделала углубление в центре, бухнула туда три яйца, три столовые ложки сахара, одну — соли, еще три — подсолнечного масла и перемешала, не разрушая белый кратер. Потом растопила масло в молоке и стала эту смесь тихонечко вливать в углубление, постепенно перемешивая, в конце добавила дрожжи. Несколько раз Вика пыталась повторить эти действия, но у нее никогда тесто не получалось таким пышным, а пироги такими вкусными, как у матери.