Победа при Остагаре, том I, Девчонка-Страж
Шрифт:
— Ты выздоровеешь, — уверенно добавил Алистер. — И ни о чем не беспо…
Бронвин уже спала. Она оказалась в знакомой Тени. Она осторожно шагнула в туман, стараясь не споткнуться. Вокруг дрожали неясные фигуры. Порождения тьмы ухмылялись и что-то бормотали, но Бронвин прошла мимо них, и, казалось, они её не заметили.
Перед ней лежала извилистая и ненадёжная тропа. Маленький мальчик пробежал перед Бронвин, ловя мяч.
— Орен?
Он убежал, и издалека послышалось эхо женского голоса:
— Орен? Орен?
Голос звучал как голос Орианы.
На
— Ваше величество… — позвала Бронвин. Анора остановилась, словно прислушиваясь, а затем возобновила свою ходьбу.
Бронвин толкнула следующую дверь и очутилась в залитом солнцем саду. Двое молодых людей сидели бок о бок на мраморной скамье, держась за руки. Бронвин не сразу узнала их, а когда узнала — бросилась к ним.
— Мама! Папа!
Они не слышали и не видели её. Они смотрели друг другу в глаза, общаясь взглядами и не нуждаясь в словах.
— Разве вы не видите меня? Не можете услышать меня? — взмолилась Бронвин. Ею отец поцеловал матери руку, и она нежно улыбнулась ему. А затем они обнялись и страстно поцеловались. Бронвин почувствовала, что краснеет, и поспешила прочь, понимая, что не должна видеть своих родителей такими.
Очередная дверь. Король Кайлан, голый, в широкой походной кровати, и не один. Бронвин не узнала женщину, но она выглядела, как солдат. Возмущённая зрелищем, Бронвин прошла дальше, резко распахнув следующую дверь.
Её сердце забилось быстрее. Тэйрн Логэйн, моложе и счастливей, чем она видела его в Остагаре. А потом Бронвин увидела, что он разговаривал с высокой женщиной с темными вьющимися волосами, одетой в старомодное платье из огненно-красного шелка. Они были увлечены разговором, но Бронвин не могла разобрать слов. Разочарованная и смущённая, Бронвин отвернулась и чуть не прошла сквозь молодого короля Мэрика, вошедшего в комнату. Логэйн и женщина улыбнулись ему, и король Мэрик положил руки им на плечи…
Ещё одна дверь. Бронвин толкнула её и ахнула. Она смотрела на море со скал Конобара. Молодой и безбородый Фергюс проверял верёвки для сегодняшнего восхождения и посмотрел вверх, улыбаясь. Чувствуя облегчение до слез от того, что кто-то здесь узнал её, она улыбнулась в ответ.
— Давай! Я думаю, внизу, там гнезда терновых крачек. Хочу взять пару яиц для отца в шутку. Ну, понимаешь? Яйца терновки для тэйрна!
— Твоё остроумие поразительно.
— Ну, не всё так плохо, особенно, если мы достанем яйца. Зачем ты надела всю эту броню? Снимай её и пойдём…
Бронвин поймала брата за руку и прошептала:
— Никогда не оставляй меня, и я никогда не покину тебя.
— Я никогда не оставлю тебя, покуда ты жива, — усмехнулся Фергюс.
Солнечные
— Бронвин, — позвал Андерс. — Пора просыпаться. Я собираюсь снять повязки. Хорошо?
Она лежала на спине и смотрела вверх. Зажмурилась, а потом проморгалась. Вновь посмотрела на круг из озабоченных лиц. Моргнула снова и они не исчезли. Тара и Алистер выглядели заплаканными. Стэн и Морриган — очень серьёзными.
— Ночнушка Андрасте, — вслух подумала Бронвин. — Я это сказала?
Миг, и беспокойство на их лицах сменилось радостью и облегчением.
— Сколько пальцев я показываю? — спросил Андерс.
— Три.
— А сколько я показываю, босс? — спросила Броска, наклоняясь вперёд и ухмыляясь.
— Очень смешно. Не думаю, что это официальное приветствие Стражей.
Все взорвались смехом.
— Подвигай глазами, Бронвин, — распорядился Андерс. — Следи за кончиком моего пальца. Посмотри вверх. Теперь вниз. Как ощущение в глазах?
— Больно.
Бронвин медленно поднялась, чувствуя, как протестуют мышцы, отвыкшие от работы. Она заставила себя спросить:
— Насколько плохо я выгляжу?
— Ты выглядишь прекрасно, — сказал Зевран полным уверенности тоном. — Если и остались шрамы, при таком освещении я их не вижу.
— У тебя глаза забавные, — сказала ей Броска. Алистер наступил той на ногу. — Ой!
— Тебе, наверное, нужно облегчиться, — тихо сказала Лелиана. — Мы можем отойти в тот тоннель. Там безопасно.
Бронвин и правда остро нуждалась в этом, а ещё ей хотелось хоть на какое-то время оказаться подальше от всеобщего ликования, вызванного тем, что она не ослепла и никому не придётся выполнять приказ о её убийстве. С помощью Лелианы она дошла до небольшого тупичка. Доносящиеся сюда голоса дробились и становились неразборчивыми.
После того, как Бронвин поправила свою одежду, Лелиана достала из кармана маленькое зеркальце.
— Вот, — сказала она. — Ты должна взглянуть.
При тусклом свете Бронвин изучила своё лицо и вздохнула, пытаясь свыкнуться с увиденным. Зевран был не слишком искренен, а может был достаточно далеко, чтобы хорошо разглядеть тонкий белый шрам, тянущийся от её правого глаза до нижнего края челюсти. Учитывая, что с ней случилось, Бронвин прекрасно понимала, что ей крупно повезло оказаться в руках такого опытного целителя, как Андерс. Куда больше её тревожило, что глаза, которые она видела в зеркале, больше не были её глазами.
Серо-голубой цвет глаз, передавшийся ей от отца, исчез. Едкая слюна Матки, должно быть, проникла сквозь тонкую оболочку радужки и та стала ярко-зелёной. Не природного зелёного оттенка — а тёмного, похожего цветом на яд, что почти ослепил её.
— Спасибо, — сказала она Лелиане, возвращая зеркало. Бронвин прислонилась к стене туннеля, глубоко вздохнула. Она поспешила: полезла, как дура, на врага, про которого ничего не знала. Теперь шрам и изменившиеся глаза будут служить напоминанием, что не стоит слепо полагаться на свою же репутацию.