Победа. Том 1
Шрифт:
– Хай!– услышал я чей-то приветственный возглас.– Это же тот самый русский парень, который...
Голос показался мне знакомым.
Подняв голову, я увидел высокого худого человека средних лет с волосами, подстриженными ежиком, и сразу узнал в нем одного из тех журналистов, которых Стюарт притащил вчера к нашему столику.
– Хэлло, сэр!– дружелюбно произнес длинный и весело повторил: - Это тот самый русский, который сцепился вчера со Стюартом!
Я сразу оказался в
– Добрый день, джентльмены, - пробормотал я и встал, чтобы уйти.
Журналист в английской военной форме протянул мне руку и сказал:
– Меня зовут Холмс. А вас?
– Воронов, - ответил я, поневоле протягивая ему руку.
– Вы были на брифинге?– продолжал Холмс.– Я что-то вас не заметил.
– Не был.
– Ничего не потеряли. Разве что не услышали, как мы разделывали Росса.
– Кто такой Росс?
– Пресс-секретарь президента. Кормил нас кашей из общих фраз. Черт знает что такое...
– Отсутствие информации не помешало, однако, сочинить всю эту кучу вранья, - резко сказал я, указывая на лежавшие передо мной газеты.
В комнате стало тихо.
– Вы хотите сказать, - нерешительно проговорил Холмс, - что мы...
– Бот именно!– прервал я его и направился к выходу.
Но дверь раскрылась, и на пороге показался Брайт.
Увидев меня, он широко улыбнулся.
– Хэлло, Майкл-беби, - воскликнул он.– Не ожидал встретить тебя здесь!
Он тряс мою руку, будто хотел оторвать ее.
– Мальчики, вы видели мои снимки?– громко спросил Брайт.– Если бы не Майкл, я не сделал бы пи одного!
Я разбил камеру, а он отдал мне свою! В бар, Майкл! Мы идем с тобой в бар!
– Никуда я не пойду, - угрюмо сказал я и, высвободив наконец руку, вышел из комнаты.
Брайт догнал меня в коридоре.
– В чем дело, Майкл?– ветревоженпо спросил он.– Идем в бар. Я куплю тебо пару виски...
По-английски слово "куплю" звучало уместно. Но я им воспользовался.
– Тебя самого уже купили!– ответил я и ускорил шаг, чтобы отвязаться от Брапта.
– Что ты хочешь этим сказать?– растерянно пробормотал Брайт, не отставая от меня.
Я остановился.
– Как тебя зовут?– спросил я.– Полностью.
– Чарльз Аллен Брайт.
"Фото Чарльза А. Брапта", - повторил я про себя строчку в газете.
– Все ясно. Вопросов больше не имею.– Я повернулся и еще быстрее пошел к лестнице.
– Ты куда сейчас едешь? В Бабельсберг?– крикнул мне вдогонку Брайт.
В этом его вопросе мне почудился двойной смысл: он как бы снова упрекал меня, что я живу в Бабельсберге, в то время как иностранных журналистов туда не пускают.
– Я живу в Потсдаме и еду в
Шаги за моей спиной смолкли. Очевидно, Брайт наконец отстал...
Сейчас я был одержим одной мыслью: как можно скорее написать статью, в КОТОРОЙ ответить всем этим новсрам, сульцбергерам и брайтам.
Я решил, что поеду к Вольфам, - там спокойнее, чем в Бабельсберге, - и засяду за работу.
Опустившись на переднее сиденье "эмки", я сказал:
– В Потсдам, старшина. Шопенгауэр, восемь.
Несколько минут мы ехали молча.
– Расстроены чем, товарищ майор?– неожиданно спросил старшина.
Он внимательно следил за дорогой. У него было сосредоточенное, типично русское лицо немолодого крестьянина.
Я ощутил теплое чувство к этому человеку. Именно с такими людьми прошагал я четыре года по дорогам войны...
– Как вас зовут, старшина?– спросил я, - Фамилия?– откликнулся он. Гвоздков.
– Я имя спрашиваю. И отчество.
– Алексеем Петровичем на гражданке звали.
– Всю войну шоферили, Алексей Петрович?
– Зачем всю войну? Два года на танке версты мерил, На "Климе", а потом на "тридцатьчетверке".
– Теперь, значит, с гусениц на колеса?
– Теперь мир, товарищ майор. Чего же танками землю давить? Она и так еле дышит - чуть не до самой сердцевины продавлена...
– Мир, говорите?
– А как я?е?– Старшина посмотрел на меня с удивлением.– А зачем же люди собрались? Ну, в Бабеле этом?
Или сомневаетесь?
В голосе его послышалась тревога.
– Нет, старшина, не сомневаюсь, - сказал я, думая о своем.– Только сволочей, оказывается, еще в мире много.
– Это верно, - согласился Гвоздков.– Их и на войне смерть миловала. Больше хороших выбирала.
Но слова его доносились до меня как бы издалека. Я думал о своей будущей статье.
Итак, что же я могу противопоставить лжи западных газет? Что, кроме утверждения, что они лгут? Ну хорошо, об освобождении Европы, о целях, с которыми туда вступили наши войска, я могу писать как участник похода.
Западные журналисты не были тогда ни в Польше, ни в Болгарии, ни в Венгрии. А я был. В этом случае у меня явное преимущество. Но когда речь пойдет о Конференции...
В свеем запальчивом желании немедленно дать отповедь клеветникам я забыл, что освещать ход Конференции никто мне не поручал. Я должен был писать о том, что происходит "вокруг"... А что я видел "вокруг"?
"Не съездить ли мне в Карлсхорст, - подумал я, - в это самое Бюро информации. Может быть, там известны подробности о вчерашнем заседании Конференции. Конечно, вряд ли я узнаю больше того, что сообщил мне Карпов. Но все же..."