Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года
Шрифт:
Вот тут самое время вернуться в Вену, на конгресс. Там была вынуждена присутствовать и Елизавета Алексеевна. Ей уже тридцать шесть лет, красота её увядает, но остаётся обаяние, о котором писала прославленная портретистка.
На балу у княгини Багратион произошла шокирующая сцена (кстати, в Вене многие сочувствовали Елизавете и весьма неодобрительно относились к тому, что Александр Павлович заставил её пойти на бал к княгине Багратион, о его связи с которой было широко известно). Так вот, когда императрица появилась в зале, раздались возгласы: «Как она прекрасна! Эта женщина – настоящее чудо!» Александр не сумел или не захотел скрыть раздражения: «А я этого не нахожу! У меня другое мнение!» Так что не приходится удивляться, что в одном из полицейских рапортов (от 15
Пока в кулуарах происходили разного рода любовные драмы, Талейран и Меттерних плели интриги, которые должны были положить конец российскому могуществу. На это им понадобилось около четырёх месяцев. Талейран с удовлетворением и гордостью докладывал Людовику XVIII: «Коалиция распалась, и распалась навсегда». 3 января 1815 года был заключён секретный договор, закрепивший новый союз. Подписи под протоколом поставили министры иностранных дел Франции, Австрии и Англии – Талейран, Меттерних и Кэсльри.
Об этом секретном сговоре Александр узнает не от своей очаровательной шпионки, княгини Багратион, а – пока такое невозможно и вообразить – от Наполеона… Дело в том, что, пока конгресс танцевал, свергнутый император французов не терял времени даром.
Наполеон. Сто дней
Когда всё уже будет кончено, Наполеон признается, что первые дни после возвращения с Эльбы были самыми прекрасными днями в его жизни. Ещё бы! Его, всего девять месяцев назад изгнанного из страны, едва не повешенного (своими, французами!), спасённого русским офицером (врагом?), встречали с восторгом и любовью. Он привык к таким встречам. Но то было во времена, когда вся власть не только над Францией, но и над Европой была в его руках. Теперь он – всего лишь изгнанник, незаконно ступивший на французскую землю. А встречают его с ещё большим ликованием, чем когда-то. Значит, народ любит не просто всевластного императора, а его, Наполеона! Это самое счастливое открытие. Конечно, он на это надеялся, но теперь – уверен. И это придаёт ему силы идти на Париж и веру в победу.
Но так его встречал народ – крестьяне, которым он отдал землю, конфискованную у аристократов. А как поведёт себя армия? Да, это его армия. Но она присягнула Бурбонам. Он сам повелел ей служить Франции, а значит – королю. Первая встреча с батальоном королевской (теперь – королевской) армии произошла неподалёку от Гренобля…
Наполеон спешил. Он говорил своим сподвижникам: «Всё зависит от того, чтобы идти со скоростью, опережающей известие о нашей высадке». Но эта ошеломившая страну новость стала известна по тем временам невероятно быстро. Наполеон высадился в заливе Жуан, недалеко от мыса Антиб 1 марта, а уже 3-го об этом знали в Марселе, к утру 5-го – в Лионе. Оттуда известие было передано в Париж посредством ручной сигнализации и в течение дня достигло столицы. Людовик XVIII был потрясён и решил, что население нужно удерживать в неведении как можно дольше, чтобы избежать волнений. Но членам королевской семьи и нескольким доверенным министрам всё же сообщили о случившемся. Кроме того, воинским частям, размещавшимся на предполагаемом пути Наполеона, был отдан приказ уничтожить мятежников.
И вот первая встреча. Офицеры отдают приказ стрелять. Он не может допустить, чтобы французы убивали французов. Он всю жизнь стремился избежать гражданской войны. И он соскакивает с лошади и, распахнув шинель, решительно идёт навстречу направленным на него мушкетам: «Солдаты пятого корпуса! Вы узнаёте меня? Ежели есть среди вас кто-то, желающий убить своего императора, он может это сделать!» Сотни голосов отвечают ему: «Vive l’Empereur!» Быстро шагая вперед с распростертыми объятиями, он приветствует их как лучших друзей. Командир батальона отдаёт ему свою шпагу и семьсот человек
Но вскоре на его пути появились плотные колонны солдат, выстроившихся в боевом порядке. Казалось, боя не избежать. И тут вперёд вышел полковник в сопровождении барабанщика [39] . Он подошёл к Наполеону и вручил ему знамя своего седьмого линейного полка. Император обнял и расцеловал молодого командира. Это был хорошо известный ему человек, Шарль де Лабедуайер, отважный офицер, бывший адъютант маршала Жана Ланна.
Граф Шарль Анжелик Юше де Лабедуайер был достойным воспитанником Ланна, которого за отвагу, бескорыстие и благородство называли Роландом французской армии. Лабедуайер остался верен императору, геройски сражался в битве при Ватерлоо, после поражения поспешил в Париж, где на заседании палаты пэров 22 июня резко возражал против возвращения Бурбонов. После второй реставрации намеревался перебраться в Америку (зная, что туда собирается Наполеон), но не мог не проститься с семьёй, потому вернулся в Париж. Там его арестовали и расстреляли.
Та же участь постигла и ещё одного героя, примкнувшего к Наполеону во время триумфального пути от Антиба в Париж. Речь о «храбрейшем из храбрых» маршале Нее, одном из самых старых и верных соратников Наполеона. Они были рядом во всех битвах, прославивших Великую армию. Когда звезда Наполеона начала клониться к закату, Ней продолжал драться с не меньшей отвагой и яростью. Он многое сделал для побед в Бауцене, Лютцене и Дрездене, героически сражался и был ранен в страшной битве под Лейпцигом. Выздоровев к январю 1814, вернулся в армию, хотя вполне мог бы уклониться под видом продолжения лечения. Ней отличился во всех последних боях Наполеона.
К сдаче Парижа он непричастен, но когда Париж пал, царь Александр и король Пруссии оказались в столице, Ней вместе с другими маршалами понял: если хочешь сохранить жизнь и положение, настало время капитулировать. Наполеон требовал последней битвы, но почти все его маршалы (в их числе и Ней) отказались в ней участвовать и настаивали на отречении. Они устали от войн, не выдерживали ритма жизни, навязанного Наполеоном. Они хотели почёта и покоя. Почёт император им обеспечил, покоя рядом с ним не дождаться. Он понял это слишком поздно. Уже на острове Святой Елены он признавался: «Я осыпал золотом моих сподвижников; но мне надобно было понимать, что, разбогатев, человеку уже не хочется подвергать себя смертельной опасности».
Кое-кто оправдывает маршалов: мол, сколько можно воевать – наступает пресыщение. Возможно. Но почему-то оно наступило, когда счастье отвернулось от их вождя… Так вот, они (и Ней тоже) втайне были благодарны судьбе за то, что Наполеон отправлен в изгнание, а французский престол отдан королю-меланхолику, который не будет требовать от них ежедневных подвигов.
Но если большинство наполеоновских маршалов, покинув своего вождя, вели себя крайне сдержанно, Ней в силу своего характера говорил много, в том числе и лишнее, не делавшее ему чести. Сначала в присутствие царя Александра он рассуждал об опасности милитаризма Наполеона, настаивал, что его необходимо заставить отречься. Надо отдать должное русскому императору: такое поведение вызывало у него неприязнь. Мне кажется, именно это сыграет роковую роль в судьбе Нея: когда маршала приговорят к расстрелу, Александр, известный своим гуманным отношением к противникам, за Нея перед Людовиком не вступится.
После отречения Наполеона Ней с гордостью рассказывал роялистам, что это именно он заставил императора подписать акт об отречении. Он жаждал новой славы, но большинство французов было разочаровано: герой, не способный быть благодарным человеку, который много лет осыпал его милостями, – уже не герой. Зато Людовик поверил, что на Нея-то может положиться, и послал его навстречу отряду Наполеона, к которому по пути присоединялось всё больше и больше народа. Какая самоуверенная наивность! Пригрев человека, предавшего своего благодетеля, мало того – друга, король почему-то решил, что уж его-то, законного монарха, маршал предать не может.