Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Лапшин Сергей

– Верно сказал! – тут же поддержал Клыков санитара. – Мудрить нечего! В одном строю стояли, один хлеб ели, в одну сторону стреляли.

– Кого судить? – едва ли не перебивая друга, горячо вклинился Овсеенко. – Своих судить не будем. То ж свои, братцы, устраиваем тут трибунал, будто врагам!

– Свои, верно! – один за другим, а зачастую и мешая друг другу, выражали мнение бойцы. Я же, впившись взглядом в лицо Свиридова, видел, как нешуточное облегчение отразилось на нем. В первую секунду, когда затеялось это все, я подумал – подстава.

Не может быть такого! Словно из глупого фильма – партсобрание, митинг. Красных тряпок еще бы повесили!

А вот взглянул ему в лицо и понял – все всерьез. Нельзя сыграть такое, сымитировать.

– Хорошо. Принято. Решение принято! – Терехов поднял руку, призывая разошедшихся бойцов к тишине.

– Спасибо… – не совсем членораздельно произнес Свиридов. – Спасибо, товарищи.

Взглянув на говорившего, я вздрогнул. Лейтенант, твердо сжав зубы, отчего на скулах выступили желваки, едва сдерживался от слез. Они явно дрожали в его глазах, и один бог знает, чего ему стоило сдерживаться. Проверяя свою догадку, я тут же повернулся, вглядываясь в Жилова и Захарова, и увидел, что бывшие бойцы РОА, отвернувшись, закрывают свои лица.

– Про мальчишку сам скажу! – Коздоев, отвлекая внимание от неловкого эпизода, эмоционально и выразительно взглянул в мою сторону. – Вчера с ним были вдвоем, и результат вы сегодня видели. Не дрогнул. Молодец. Поручусь за него!

– Да что говорить зазря! – тут же вклинился и Клыков. – Хоть куда парень, наших кровей, сразу видно!

– Вот и не будем! – повысив голос, прервал нарастающий шум Терехов. – Говорить зазря не будем, как сержант просит. Слушай тогда приказ, взвод! Назначаю заместителем командира лейтенанта Свиридова. Приказ понятен?

Дождавшись традиционного «так точно», Терехов продолжил:

– Зачисляю во взвод в звании красноармейца… – Я даже не сразу понял, что прозвучала моя фамилия. Честно говоря, я с трудом соображал и явно отставал от действительности. – Следующее. В ближайшее время мы будем вынуждены делить деревню с немцами. Это временный шаг, товарищи. Вынужденный. Других вариантов у нас нет. Я приказываю и даже прошу отказаться от всяческих инцидентов и не поддаваться на провокации. Нам необходимо выиграть время для того, чтобы продолжить борьбу. Как только мы будем готовы, будем иметь на руках достаточно данных о местоположении и силах противника, о балансе сил в регионе, любые временные договоренности с противником потеряют силу.

На пути в Лебеди

Другие

Свиридов, присев прямо на землю, на расстеленную гимнастерку, наблюдал из-под ладони за дорогой. Солнце било прямо в глаза, и это, надо сказать, создавало определенные неудобства. Тем не менее даже это обстоятельство не помешало лейтенанту заметить две автомашины, неторопливо передвигающиеся по дороге. Шедший первым грузовик задавал темп, а следовавший за ним в некотором отдалении

легковой автомобиль держал дистанцию метров в шестьдесят. Неплохой вариант. Впервые Свиридов в этом мире видел то, что, пожалуй, претендовало на звание грамотного построения техники на марше. Засаде, буде такая бы случилась, пришлось бы разносить огонь по двум целям, что неминуемо повлекло бы за собой меньшую эффективность нападения.

Поднявшись с земли, Свиридов встряхнул гимнастерку, очищая ее от налипших травинок. Надев, застегнул и строго перепоясался ремнем. Перехватил под магазин уже привычный «МР» и повесил его себе на грудь.

Грузовик, замедляя ход, остановился метрах в пяти от лейтенанта. Йозеф Книппель, демонстрируя свое безграничное доверие, выпрыгнул из кабины, с пассажирского сиденья, и потянулся, разминая затекшую спину. Затем, не чинясь, подошел к Свиридову.

– Доброго дня, лейтенант, – безо всяких раздумий немец протянул руку.

– Доброго, – откликнулся Свиридов и пожал ладонь.

– А где ваши люди? – Книппель с любопытством огляделся по сторонам.

Затем, не услышав ответа, повернулся к лейтенанту. Улыбнулся понимающе:

– Ясно. Не скажете?

– Это сейчас не очень важно, – ловко ушел от вопроса Свиридов.

– Согласен, – легко поддался Книппель, тем не менее остро посматривая в сторону далеких холмов. Перехватив его взгляд, лейтенант счел нужным поправить:

– Это слишком далеко для эффективного огня.

– Хорошо – рассмеялся Книппель, – поверю вам на слово. Скажите, это произошло здесь?

– Дальше, – махнул рукой Свиридов, – двести метров по дороге, у поворота.

Внимательно всмотревшись в указанном направлении, Книппель признался:

– Не вижу никаких следов, – и при этом требовательно посмотрел на лейтенанта. Тут же, видимо, спохватившись, добавил: – Нет никаких оснований не верить вам.

Усмехнувшись, Свиридов вновь перевел тему:

– Нам пора. Я должен указать путь, мне лучше сесть рядом с водителем.

Книппель, не раздумывая ни секунды, тут же принял решение:

– Это не проблема. Я поведу сам, вы сядете рядом со мной. Как я понимаю, дело в том, что нужно показать безопасную дорогу?

– Верно, – не стал отрицать Свиридов.

– Надеюсь, это временная мера? Дорога должна быть не заминирована, поскольку это, в конце концов, единственный путь, соединяющий Шванендорф с шоссе!

– Временная, – вновь согласился Свиридов и, не теряя времени, направился к грузовику.

– А ваши люди? Они что, пойдут пешком? – Вынужденный догонять лейтенанта, немец схватил Свиридова за рукав и резко дернул, заставляя остановиться. – Не перебарщивай, русский. Не стоит позволять себе слишком много.

– Мои люди – не ваша забота, – упрямо покачал головой Свиридов, – мне нужно встретить вас и провести по дороге так, чтобы вы не подорвались. Это все. Не больше, но и не меньше, Йозеф. Чем вы не довольны?