Победить смертью храбрых. Мы не рабы!
Шрифт:
В ответ я получил несколько слов, которые не сумел расшифровать. Увидев по моему озадаченному виду, что с переводом я не справляюсь, немец высказался как можно проще:
– Осторожно.
– Ты с нами едешь. Бери лекарства необходимые, – потратив пару секунд на размышление, решил я. Доктор открыл рот, судя по всему, решаясь мне возразить, но, наткнувшись взглядом на пистолет в моей руке, в дебаты вступать не стал. – Хохол? – Принимая правила игры, диктуемые мне заключенным, я обратился к нему. Зэк, ухмыльнувшись, тут же сформировал мою просьбу в приказ:
– Лещ и Белый, возьмите лепилу, пусть соберет инструменты
Один из обозначенных заключенных подошел к доктору, едва не оттолкнув меня, и рывком поднял немца с пола. Тот, прикрывшись руками, явно ожидал затрещины или какого-то иного обидного рукоприкладства. Зэк, довольно хмыкнув, бить врача не стал, но подтолкнул его стволом винтовки к выходу. Вживаясь в роль человека, получившего оружие и на том основании ставшего господином всего обозримого пространства.
Я повернулся к Волкову, не спеша убирать пистолет в кобуру. При столь явной конфронтации с блатными оружие мне следовало держать наготове. Сержант, оставивший без комментариев сцену с врачом, скользнул взглядом по оставшимся в палате заключенным и наконец посмотрел на меня. Спрашивать у меня ничего не стал, да и я отвечать не стремился. Все лежало на поверхности.
Откуда-то сверху раздался женский визг. Медсестра, которую заключенный притащил с собой, вздрогнула и забито сжалась на полу. Изъявший ее из регистратуры мужчина отпустил волосы девчонки, но далеко от нее не отходил, словно бы заявляя права на свою добычу.
Женский крик повторился. Уже в другой тональности и с другой интенсивностью. Думаю, наблюдающий за мной Хохол был разочарован. Вряд ли он мог что-то прочесть в моем лице, хотя бы по той простой причине, что мне действительно было плевать на обитателей больницы. Жалость – чувство, которое я не мог себе позволить в настоящий момент.
– Разбредутся все, как будешь собирать? – озвучил я то, что волновало меня в первую очередь.
– Соберу, – уверенно отозвался Хохол.
Равнодушно пожав плечами, я отвернулся от самодовольного зэка.
Доктор появился через несколько минут. Все так же сопровождаемый двумя бывшими заключенными, несколько растрепанный и с большим саквояжем в руках. Похоже, именно там хранилось все необходимое для восстановления моего раненого.
Сам доктор, судя по всему, выдержал еще несколько тумаков. Под глазом у полноватого, пожилого мужчины наливался фингал, и плюс к тому врач явно прихрамывал на левую ногу. Что ж, этого следовало ожидать. Неразумно требовать от еще недавно содержащихся в неволе людей пиетета к немцу.
– Больной может идти сам? – не откладывая в долгий ящик, указал я на лежащего Волкова.
Разведчик тут же откликнулся:
– Могу!
Доктор, с опаской посмотрев на нас обоих, решился внести коррективы:
– Лучше его перемещать на носилках. Он не в состоянии выдержать напряжение на ногах.
Не слушая лечащего врача, Волков решительно откинул одеяло и аккуратно сел на своей койке. Спустил ноги на пол и попытался встать. Мгновенно оказавшись рядом, я подставил ему собственное плечо и обнял за талию. Несмотря на демонстрируемый достаток сил, разведчик тут же всем телом осел на меня. Судя по всему, передвигаться самостоятельно ему действительно было трудновато.
Хохол, видя мои затруднения, взял бразды правления в свои руки:
– Лещ,
Обозначенные зэки, взяв Волкова так же, как я, неспешно повели его к выходу. Сам разведчик еле передвигал ногами, по сути, вися на плечах своих помощников. Проводив их взглядом, я обернулся на Хохла. Тот, намеренно не смотря в мою сторону, но тем не менее явно рисуясь передо мной, продолжил:
– Лепилу с собой возьмем, уважим. Командир наш проследит. Ты, Скок, пройдись по верхам, собери людей. Пора бы и честь знать. Пошли-пошли, нечего задерживаться!
Высокий, похожий на жердь заключенный, понятливо кивнув, выбежал из палаты. Оставшиеся, исполняя завет собственного командира, потихоньку потянулись на выход. Один из мужчин, нагнувшись, схватил медсестру, забившуюся в угол, за волосы. Потянул, заставляя подняться, и едва та открыла рот, чтобы завизжать, безо всякого раздумья шлепнул ее ладонью по лицу:
– Завали, лялька!
Девушка, широко распахнув глаза, оторопело замолчала. Удовлетворившись тем, мужчина дернул ее за волосы, так, что ей пришлось запрокинуть голову, и впился в ее губы поцелуем. Другой, оказавшийся рядом, жизнерадостно заржав, шлепнул медсестру по ягодице.
Возмущенно повернувшись ко мне, доктор резко произнес:
– Оставьте Марту! Прекратите это! Я скажу, где находится ваш человек!
Отведя взгляд от трепыхающегося женского тела, оказавшегося в руках озверевших зэков, я удивленно спросил:
– Какой человек?
– Не ломайте комедию! Я знаю, где находится ваш человек, и скажу вам, только оставьте в покое Марту!
Встретившись глазами с Хохлом, тоже изумленным откровениями доктора, я вопросительно качнул подбородком. Уголовник, подумав пару секунд, пожал плечами:
– Посмотрим. Чего уж там!
И тут же выкрикнул громко:
– Охолонись, жеребцы! Время будет еще!
– Вниз надо идти, в камеры, – торопливо выпалил доктор, увидев, что окрик подействовал и зэки с неохотой отпустили девчонку. Медсестра, покрасневшая, с искусанными, уже распухающими губами, громко дышала, выпучив глаза и не делая попытки вырваться из рук своих мучителей. Врач успокаивающе кивнул ей:
– Все будет хорошо, дитя, успокойся.
Проверка слов доктора много времени у нас не заняла. Небольшой отряд, состоящий из меня, врача, Хохла и трех его приспешников, быстро прошелся по первому этажу и спустился в подвал. Наш пленный сам открыл тяжелую железную дверь и щелкнул выключателем. Вспыхнувший свет озарил небольшой коридор с четырьмя дверями: по две с каждой стороны. Я подошел к одной, обнаружив в ней закрытое решеткой окошко. Взглянув внутрь, ударил по железу, исторгнувшему низкий протяжный гул.
– Слева последняя камера, – подсказал мне врач, оставшийся вверху у ступенек. Обернувшись, я требовательно посмотрел на него. Доктор, судя по всему, колебался, за что тут же получил удар между лопаток от требовательного Хохла. По инерции сбежав со ступенек ближе ко мне, врач затравленно оглянулся и тут же зачастил: – В комендатуре нет лазарета. Преступников везут сюда, в больницу.
Удовлетворившись объяснением, я подошел к указанной двери и ударил по ней ботинком.
– Кто тут? – добавил я, страстно желая и одновременно боясь услышать голос Нельсона.