Победивший платит
Шрифт:
Знакомство с товарищами по несчастью заставляет сделать вывод, что такую пеструю группу было и специально не собрать. Первое назначенное мне занятие являет живописную картину: в дальнем углу аудитории засела группка из троих загорелых парней, единственное кресло заняла хорошо одетая ухоженная дама, из угла в угол широким напряженным шагом расхаживает мускулистая женщина постарше меня в куртке цвета хаки, а над одним из столов сгорбился тощий тип, методично шелестя выданными листочками.
Когда вошедший инструктор требует от всех представиться, первой - по кругу - слово достается ухоженной леди.
–
– Она чуть усмехается, сложив в красивой улыбке подведенные губы. Эффектная дамочка. Понимаю ее жениха.
– Следующий?
– кивает инструктор плотной женщине в военной куртке.
– Мэм?
Та пожимает плечами.
– Лефевр, Изабелла. Зовите просто Бо. Сержант в отставке. Родилась здесь, служила, теперь пытаюсь осесть окончательно. А на ваших занятиях, - свирепо сверкает черными глазами, - я по глупости всяких канцелярских крыс.
Я слушаю эти формальные представления вполуха, поэтому мысль доходит до меня не сразу. Женщина-сержант? Оксюморон. Хотя на других мирах и не такое возможно, но я невежливо вылупливаюсь на даму, словно у нее отросла дополнительная пара рук.
– Вы служили в армии, мэм?
Накачанная мадам Лефевр оборачивается и меряет меня раздраженным взглядом, прищурясь.
– А для тебя, парень, "сержант в отставке" означает курсы кройки и шитья? Что тут неясного?
Интересный контраст у барышень: элегантная красотка и женщина-танк... Я стоически удерживаюсь от фырканья и лишь кротко произношу: - Мои извинения, мэм.
Но инициатива наказуема, и представляться следующим приходится мне:
– Эрик Форберг.
– Коротко киваю.
– Тоже бывший военный. Планирую переквалифицироваться на мирную специальность.
Про офицерский чин и военную разведку я благоразумно умалчиваю.
Устрашающая сержант Лефевр фыркает, но от комментариев воздерживается.
Похожие друг на друга парни в углу переглядываются, и без слов приходят к соглашению.
– Я - Олаф Шмутц, - представляется один из них, самый незаметный.
– Это мой брат Харальд; мы приехали на учебу. И наш друг Торвальд Уилкс тоже. Мы вообще впервые где-то, кроме Аслунда, - объясняет охотно.
– Как сказала та леди - в пространстве. Тут немного диковато, но пока вроде бы ничего, терпимо.
Остается последний. Свои бумаги оставшийся не представленным мужчина складывает аккуратно, разглаживая, и не прекращая процесса, даже когда заговаривает.
– Йан ван дер Рейн, - негромко.
– Я инженер, здесь у меня семья. Мне посоветовали пройти адаптационный курс в дополнение к лечению.
– И так же хмуро смолкает.
После этого мы узнаем, что нам предстоит провести вместе неделю интенсивных занятий, "предполагающих взаимную поддержку товарищей по обучению", что опаздывать на эти занятия крайне не рекомендуется,
– Бо кривит рот скептически, но молчит, - и принятым здесь юридическим нормам, и что нас настоятельно просят воздержаться от замечаний, если что-либо из материала покажется знакомым или чрезмерно легким.
Начинается занятие с забавных рассказов про уклад жизни на станции. На красочных примерах любой новичок должен усвоить прописные истины: что мусор надо выбрасывать в раздельные контейнеры, что глупо пытаться обмануть водный счетчик и так далее. Постепенно примеры усложняются, появляются ссылки на местные законы, по которым, похоже, экологической полиции здесь следует бояться больше, чем у нас дома - императорской гвардии. Пусть эта юридическая система кажется мне дурацкой, но разобраться в ней я обязан. Хотя, определенно, образ жизни на станции не вызывает у меня восторга. Наконец, мы семеро получаем пробные тесты по сегодняшнему занятию - сделать к следующему разу, - и с явным облегчением выбираемся из аудитории. Каждый уходит в свою сторону, какая уж тут групповая сплоченность.
***
Обучение движется к финалу, и к концу недели теоретические занятия все чаще сменяются практическими: начинается все с весьма полезного урока обращения с кислородными масками и простейшими скафандрами, а заканчивается отработкой навыков спешной эвакуации. Инструктор объясняет порядок и рассказывает о наиболее частых ошибках, совершаемых в панике и спешке. Половина из них, по его словам, обычно вызвана внезапной невесомостью: ведь первое, чему не хватает мощности при любой серьезной аварии, - это гравирешетки.
Конечно, обучение вещам практическим и сопряженным с опасностью, а также всякой мелкой технике, - это именно то, чем я занимался всю свою сознательную жизнь, а паниковать не привык и под плазменным огнем. Но, если честно, мысль о невесомости вызывает легкое неудобство: черт знает, как к ней отнесется мой желудок, а опозориться вместе со штатскими на глазах у той же Бо - подумаешь, наемник!
– будет неуютно. Впрочем, наша подсознательная снисходительность взаимна: "космические волки" по привычке не уважают наземников (как они говорят в сердцах, "грязеедов"), но и офицеры считают себя точно выше сержантов. Квиты.
– Ну что же, - удостоверившись в том, что алгоритм действий усвоен всеми, инструктор поднимается.
– Прошу в учебный блок.
Учебный блок - как бы вырезанная из станции малая толика: стандартная комнатка, меняющийся лабиринт коридора, пара пандусов и шлюз, до коего, по инструкции, любой житель должен добираться с закрытыми глазами и на ощупь. Задание простое. Не испугаться, когда выключится гравитация и заорет сирена. Подплыть с той или иной долей грациозности к стене, уцепиться за поручни, вытащить из шкафа респиратор, надеть на шею и привести в готовность. И за заданное время добраться по мигающим стрелкам вдоль плинтусов до имитации шлюза, за которым нас ждет большая светлая комната с нормальной силой тяжести. И инструктором. А пока нам дают время освоиться в невесомости, научиться правильно двигаться. Конечно же, Бо форсит, передвигаясь красивыми экономными рывками, братцы-аслунды сосредоточенны и методичны, Пилар осторожничает, нервно одергивая полы узкого модного жакета...