Побег из Араманта

Николсон Уильям

– Никогда не сплю в ночь урожая. Сижу вот так и до утра смотрю на малышей. Это умиротворяет мою душу.

Брат и сестра преклонили колени на разбросанных половичках и загадали желания на ночь. Ах, каким неправильным и горьким показался знакомый ритуал без надежных родительских рук и без теплого дыхания крошки Пинпин на лицах! Но лучше что-то, чем ничего, и близнецы тесно прижались лбами, вспоминая родной дом.

Первой заговорила Кестрель – тихонько, дабы не нарушить покоя этих чертогов, наполненных легким детским дыханием.

– Хочу,

чтобы мы отыскали голос Поющей башни и поскорее вернулись.

– Хочу, чтобы мама, папа и Пинпин были невредимы, не расстраивались и знали, что скоро мы все увидимся, – отозвался Бомен.

После этого дети свернулись на ковриках, обнимая друг друга.

– Кесс, тебе не страшно? – шепнул мальчик.

– Страшно, – откликнулась сестра. – Зато, что бы там ни случилось, мы будем вместе.

– Все ерунда, главное – вместе, – серьезно кивнул брат. И дети наконец заснули.

Глава 13

Семья Хазов наказана

Аира Хаз не спала с того самого дня, как пропали близнецы. В первую же ночь, оставшись наедине с малышкой в их новой комнате Серого округа, мама, как всегда, уложила дочку, а сама просидела без сна до рассвета – все ждала, не послышится ли робкий стук в дверь. Аира не сомневалась, что дети скрываются где-то в городе и наверняка проберутся к ней под покровом спасительной темноты. Но этого не случилось.

Наутро явились два городовых, один угрюмее другого, задали кучу вопросов, касающихся Бо и Кесс, а затем велели cразу же сообщить властям, если беглецы объявятся. Выходит, их еще не поймали! В сердце матери затеплилась надежда. Ясно, что слежка-то и отпугнула смышленых детей от нового дома. А вот если побродить снаружи… Может быть, Бо и Кестрель увидят маму из своего укрытия и придумают, как подать ей весточку?

Едва появившись на улице с крошкой Пинпин, Аира начала ловить на себе косые взгляды прохожих. Новых жильцов обходили стороной и только в спину им недобро ухмылялись. Неподалеку располагалась пекарня, и мама решила купить кукурузных лепешек на завтрак. Жена пекаря уставилась на посетительницу в той же бесстыдной, не сулившей ничего хорошего манере и ядовито заметила, вручая товар:

– В Оранжевом-то, поди, такое и в рот не берут.

– Почему вы так говорите? – удивилась Аира.

– Ах, все у них там тортики да крем-брюле, – усмехнулась язвительная собеседница, откидывая засаленную челку. – А вот извольте, как мы: небось, несладко?

Между тем у входа шипела и озабоченно квохтала небольшая толпа унылого серого цвета. Навстречу Аире выступила, подбоченясь, самая бойкая и сердитая соседка.

– Нечего тут из себя строить! Если нам, простым людям, серый хорош, то и вы уж как-нибудь утретесь!

Лишь теперь Аира Хаз обратила внимание на свою одежду цвета мандаринов. Ну да, конечно, с этим переездом и треволнениями разве упомнишь каждую мелочь?

Из толпы проорали:

– Про ваше возмутительное поведение уже доложено!

Пусть накажут, и поделом!

– Я просто забыла, – растерялась правнучка пророка.

– Ах, она забыла! Думает, она еще в Оранжевом!

– Чем ты лучше прочих, дорогуша? Наши детки не бегают по улицам, точно крысы!

Пинпин тоненько захныкала. Взгляд госпожи Хаз метался по лицам: на всех лежала одна и та же печать ненависти.

– Да я и не считаю себя лучше вас. Я только одинокая женщина, и мне нелегко.

По сути, это была мольба о снисхождении, но произнесенная таким ровным голосом, что лишь подлила масла в огонь.

– А чья вина? – выкрикнула госпожа Моль, соседка с нижнего этажа. – Благоверному твоему, видно, работать не хотелось! Ничего в этой жизни задарма не получишь!

«О, пропащий народ». Аира прикусила губу, подхватила расплакавшуюся малышку и молча тронулась в обратный путь. Бесчисленные ступени, сумрачный коридор, двадцать девятый блок Серого округа, комната номер триста восемнадцать – теперь это новый дом семьи Хазов.

Супруга Анно сумела удержаться от хлестких слов, однако внутри у нее все кипело. Мало ей отчаянной тоски по мужу и страха за пропавших детей, теперь еще и эта слепая нетерпимость!

Защелкнув замок, внучка пророка рухнула на кровать, занимавшую чуть ли не половину комнаты, и уставилась в окошко. Унылые здания из бетона. Некрашеные цементные стены. Сизая занавеска и сизая дверь… Как ужасно. Утешительную пестроту создавали только рыжие одежды да родное полосатое покрывало.

– Любимые мои, – горько сказала женщина в пустоту. – Когда же вы вернетесь домой? Пожалуйста, возвращайтесь…

Примерно в это же самое время Анно и еще сорок один кандидат покорно сидели за партами в огромном зале и слушали ректора Пиллиша.

– Моя единственная цель – помочь вам, – нудно бубнил он, как человек, которому многократно приходится разжевывать прописные истины. – Все вы провалили последний Великий экзамен. Подвели себя, своих родных, а теперь, конечно, горько сожалеете. И вот мы собрались здесь: вы – чтобы наверстать упущенное, и я – чтобы вас поддержать. Но в первую очередь вы сами должны этому поспособствовать. Надейтесь на себя, ибо исправить ваше прискорбное положение может одно – упорный труд.

Преподаватель резко хлопнул в ладоши, подчеркивая важность сказанного, и повторил:

– Упорный труд!

Затем опустил на стол четыре тома в скучных коричневых переплетах.

– Великий экзамен не так уж и страшен. Вопросы охватывают самый обширный круг знаний. Природные данные – это еще не все. Усердно трудитесь и непременно пожнете плоды.

Он поднял по очереди каждый том и потряс ими в воздухе:

– Расчеты. Грамматика. Основы науки. Основы искусства. Все необходимое для Великого экзамена вы найдете здесь. Читайте. Запоминайте. Повторяйте. Больше ничего и не требуется. Читаем. Запоминаем. Повторяем.