Побег из волчьей пасти

Greko

Бах! Выстрел снова расколол тишину, прерываемую до этого лишь хрипами бегунов.

Стрелял не пистолет! Это был штуцер! Спенсер дождался своего выхода и четко срезал пулей в сердце еще одного охотника. Три — ноль в нашу

пользу!

Тушины не знают страха! Тушины не отступают и идут до конца! Нет храбрее воинов среди народов Кавказа! Так о них мне поведал Вано.

По-моему, нет глупее воинов! Потеряв всех своих товарищей, последний продолжал за мной бежать, неумолимо отставая. Участь его была предрешена.

Бах!

Я развернулся и встал как вкопанный. Спенсер снес своим выстрелом бегуну полголовы. Эти пули с ушками — страшная штука.

Я оскалил зубы и мысленно потер лапки. Пришла пора мародерки! Ничего тут не оставлю! Каждый кинжал, каждое седло и, конечно, все лошади будут наши!

… Изрядно пополнившимся караваном мы спускались с горы. Оставили за спиной кучу трупов. Одежду, конечно, снимать не стали, но оружием запаслись выше крыши. Многие кинжалы и сабли должны были стоить немалых денег. Старинная работа, инкрустация серебром, отличная сталь. Будет на что погулять Зелим-бею в Трабзоне!

Спенсер выглядел не менее довольным. Не из-за лута, нет! Не проиграл в нашем негласном соревновании. Два–два —

вполне достойный счет. Эти англичане — такие спортсмены!

Удивительно! После всех перенесенных испытаний, после яростной схватки спуск вниз с горы показался нам легкой прогулкой. То ли помогала притормаживать длина нашего поезда. То ли дело облегчили обнаруженные тропки, ведущие серпантином вниз. Наверняка, контрабандисты протоптали.

У подножия горы смешались. Хотели ноги размять и дух перевести. Я подумал даже про дневку. Пошел проверять, не съехали ли вьюки, крепко ли держится подпруга седел. Все ж таки они не для поклажи — для всадников.

Так увлекся осмотром, что не заметил, как нас окружила большая группа всадников. Неужели гурийские милиционеры? Очень похожи на тех, которых я видел в бою под Анапой. Наверное, пограничники, охраняют русско-турецкую границу. Это же надо так нарваться!

Я прыгнул к своему Боливару. Попытался выхватить из седельной кобуры револьвер.

Не тут-то было! Один всадник с гортанным криком стоптал меня своим конем. Задние копыта зацепили грудь. Я громко закричал от вспышки боли.

[1] Поэма «Демон» в 1836 году еще была недописанной. Лишь в следующем году М. Ю. Лермонтов перенес ее действие в Грузию.