Побег из волчьей пасти
Шрифт:
Ваня и Малхаз переглянулись. Кивнули друг другу.
— Хорошо! Обещаем, что подумаем.
— Спасибо!
Мы обнялись еще раз. Братья начали прощаться со Спенсером. Я обрадовался. Не будут мешать. Ничего не услышат. Подошёл к Тамаре.
— Я люблю тебя, Тамара! — сказал сразу те единственные слова, которые сейчас она хотела услышать и которые имели для неё значение. — И я обязательно за тобой вернусь!
— Я тоже тебя люблю! — Тамара улыбнулась. — Буду ждать!
Теперь можно было трогаться в путь.
… Наш проводник бежал, держась за мое стремя. Накрапывал
До полноводной и не очень широкой Супсы добрались быстро. Но нужного нам парома на месте не оказалось. Вернее, сам паром был, но ни канатов, ни паромщиков не было. Наверное, им в голову не могло прийти, что в такую погоду кто-то может стремиться в сторону гор. Мы до них почти добрались. Они лежали прямо перед нами. Сперва темно-зеленые пирамиды, густо заросшие лесом до самой верхушки. Вдали — уже настоящая стена с крутыми подъёмами и светло-зелеными альпийскими лугами на вершинах. Я чувствовал, что мы еще хлебнем лиха на пути в Аджарию. Дорога не выглядела простой.
И начало выдалось малоудачным. Предстояло решить, как будем форсировать Супсу.
— Паромщики, уверен, домой в деревню убежали. Искать их по домам можно, но времени потратим прилично. И не факт, что они согласятся под дождем возвращаться на берег. Небось, сидят уже за столом и вино молодое пьют.
— Как они канаты на другую сторону заводят? — спокойно спросил Спенсер, пока я проклинал ленивых паромщиков.
— Лодку где-то здесь должны были припрятать. Хотите на ней переплыть, а лошадей — вплавь? — догадался проводник.
— Разве у нас есть иной выбор? — пожал плечами Спенсер.
Он явно пошел на поправку. Лечение Тамары сотворило чудо. Конечно, руки еще до конца не зажили, но молодая кожа начала формироваться. Эдмонду бы не помешала еще пара дней покоя, но за нас все решили. Теперь ему оставалось лишь беречь руки и менять повязки. Разведенный мед больше был не нужен. Так что придется мне взять на себя те дела, в которых требовалось мышечное усилие.
Проводник быстро отыскал лодку. Загрузил в нее наши вьюки, седла с попонами и помог забраться Эдмонду и мне. Столкнул нас на воду. Я стал править курс на противоположный берег. Эдмонд аккуратно стравливал веревку, к которой цугом привязали лошадей. «Черкесы», натренированные на водные переправы, без споров пошли в воду. Грузинские лошадки — за ними.
Больше всего мы опасались за них. Проводник нас предупредил, что свежие кони бывают пугливы, нервны, очень энергичны и могут доставить много проблем, как при заходе в воду, так и при выходе. Но все прошло штатно. «Грузинцы» — я их так в шутку обозвал — воздержались от проявления норова.
Лошади дали себя обтереть. Мы принялись навьючивать наши мешки обратно на «грузинцев». Крепили груз крепко и надежно, потому что вьюк, съехавший под брюхо лошади, заставит ее бешено лягаться. Не хватало нам еще копытом получить на переходе по горам.
Я уже почти закончил, когда Спенсер меня окликнул:
— Смотри! — он указал на противоположный берег.
На него, в районе парома, выехала группа всадников из
Наш проводник при виде незваных гостей мигом задал стрекоча. Он рванул берегом вниз по течению, маскируясь в прибрежных кустах. Ничего хорошего для себя от тушинов не ждал.
Всадники раздумывали недолго. Один направил свою лошадь прямо в воду. Не было сомнений, он планировал пересечь реку вплавь.
— Готовь свои револьверы, Коста! — спокойно сказал Эдмонд, пристраивая свой штуцер на спине своего «черкеса». — Лучшего места для боя нам не найти. Перебьем их на воде!
Глава 25
Красный день календаря
Раздался выстрел Спенсера. Тушин свалился с коня, подняв кучу брызг. Его лошадь испуганно загарцевала на мелководье и вернулась на берег. Тело противника глубоко не погрузилось. Его поволокло течением. Убит! Черное море примет его в свои воды, если труп не застрянет на изгибах Супсы.
Конь Эдмонда, как и мой, даже не вздрогнул. Черкесы хорошо готовят своих лошадей к подобным ситуациям. Но «грузинцы» разошлись не на шутку. Вместо того, чтобы готовить оружие к бою, как приказал Эдмонд, я был вынужден их успокаивать. Даже повиснуть на недоуздке, чтобы не дать одному сорваться в неконтролируемую скачку. Лови потом по лесу!
Мое участие в защите водного барьера не потребовалось. Стоило Спенсеру выстрелить, тушины грамотно рассеялись по берегу, соскочив с коней и укрывшись в складках местности. Они не стреляли. Нас разделяло не менее двухсот метров. Но это расстояние не стало препятствием для брунсвикской винтовки Спенсера.
Охотники все делали тактически верно. Один из них, не подставляясь под пулю, оттянул по очереди лошадей в укрытие. Потом они разделились по двое и разъехались на безопасном удалении от берега. Одна группа — вверх по течению, другая — вниз.
— Уезжаем! — вздохнул Спенсер. — Они не настолько глупы, чтобы дать нам себя перебить на воде. Еще хлебнем с ними лиха.
— Зачем ты убил? Можно было просто напугать.
— Напугать? Людей с такой репутацией? — Эдмонд снисходительно посмотрел на меня.
Возразить было трудно. Похоже, действительно пришло время убивать. Бороться за жизнь любыми средствами. Я закончил прерванную появлением погони привязку вьюков. Тронулись в путь.
Наша дорога вилась причудливыми изгибами между трех гор, образующих равнобедренный треугольник. Когда мы их миновали по натоптанной широкой тропе, начался скользкий подъем. Дождь расходился все сильнее и сильнее. Сильно похолодало. Башлыки давно промокли насквозь. Теперь дошла очередь до спрятанных под ними папах. «Черкесы» шли уверенно, не замечая луж и стекающих со склонов ручьев. Но «грузинцы» явно нас тормозили. Я не брался судить, насколько они нас будут сдерживать, когда дело дойдет до серьезных подъемов. Но то, что будут, — это неоспоримо.