Побег
Шрифт:
– Друзья!
– звонко сказал Рас.
– Должен признаться, что мы с Майхом отказались от нашего последнего решения. Точнее, вернулись к первому варианту.
– Вот как?
– безразлично уронил Гори.
– Нам удалось сжать сигнал до трех миллисекунд!
Они заговорили наперебой, загалдели, как вспугнутые птицы. Хэлан не слушал. Что со мной творится? Почему я их сейчас ненавижу?
– Поздно, - сказал вдруг Майх.
– Мы послали сообщение.
Тишина была, как удар. Хэлан поглядел на их обиженные, растерянные лица, и ему стало чуточку
– Да что с тобой?
– спросил себя и растерянно пожал плечами.
– Ответ есть?
– это Гори.
– Нет, - спокойно ответил Майх.
– Мы указали время приема. Скоро.
– Думаете, услышал?
– Мы передавали несколько раз. Может быть.
– А если он не следит за эфиром?
– Если там Лийо - следят, - сказал Майх очень спокойно.
– Лийо? Откуда?
Майх не ответил. Поглядел сквозь него и уставился на свои руки.
Гори покосился на Нэфла, криво усмехнулся.
– Хорошо. Предположим, мы не должны этого знать. А вы уверены, что Лийо решится ответить?
– Да, - бесстрастно сказал Майх.
– Я кое-то упомянул... только мы это знаем.
– Значит, был какой-то план?
– Нет.
– Тогда не понимаю!
– Хватит вам суетиться, - сказал Хэлан.
– Все узнаем.
В первый раз за вечер он подал голос, и все немедленно уставились на него. Снова тоскливое раздражение подкатило к душе; он чувствовал что может сейчас наговорить, ненавидел их за то, что смотрят, ненавидел себя за эту ненависть - и тут в лаборатории рассыпалась сухая дробь печатающего автомата.
Они - все трое - кинулись туда, а Майх... он не шевельнулся. Сидел, уставившись на сжатые кулаки, и губы у него были совсем белые. И тут... просто влажный сгусток мрака, лежащий на душе, эта тупая угрюмая тяжесть вдруг больно лопнула, и стало горячо... легко... свободно. Хэлан улыбнулся облегченно и бессмысленно, как улыбаются, когда утихает боль, поглядел на Майха и спросил:
– Как, возьмешь в долю?
Майх поднял на него непонимающий взгляд.
– Я к тому... давай и дальше вместе?
Майх все глядел на Хэлана, губы у него порозовели.
– Но, Хэл...
– увидел его гримасу и улыбнулся ясно, от души. Спасибо, Хэл!
И они тоже пошли в лабораторию.
Там было черт-те что: аппарат все стрекотал, они рвали ползущую с него ленту, читали вслух, выхватывали куски друг у друга, они орали, толкались, перекрикивали один другого; это было нелепо, это было уморительно, Хэлан глядел на них и хохотал, радуясь этой пьянящей, пенящей кровь легкости.
– Ринел, - с трудом сказал Майх, - ну?
– И его тихий голос отрезвил их. Они вдруг замолчали, переглянулись неуверенно, словно приходя в себя после припадка. Рас провел ладонью по лицу, Гори принялся стыдливо одергивать костюм, и только Нэфл рванулся к ним.
– Он там, он... Майх!
– Лийо?
Руки Нэфла ходили ходуном, и глаза были совсем сумасшедшие.
"Мы
– Вот здорово: все спятили!"
– Майх, это он, понимаешь?!
– Унол!
– крикнул Майх, стиснул его до хрипоты и пошел обнимать всех подряд. Господи, как это было глупо и как хорошо!
– Ну что, - сказал Хэлан, когда они проснулись в своей берлоге, поехали? Пора и честь знать.
Майх ничего не ответил. Приподнялся на локте и глядел на него.
– Пока у нас даже выбор есть. Грузовой порт в Харви или грузопассажирский в Тоти. Куда?
– В Харви, - ответил Майх, не задумываясь. Он все глядел на Хэлана со спокойным любопытством, будто никогда не видел.
– Заметано!
Сегодня даже их камера показалась ему уютной, плевал он на неуют! Тело легкое, голова ясная, и на душе ничего не лежит. Как на море, если заплыть подальше... в самую тишину.
В лаборатории словно черти плясали, а в гостиной и того хуже: бутылки, объедки, грязная посуда. Вот бы сейчас повторный обыск! Он засмеялся и пошел в ванную. Долго стоял то под горячим, то под холодным душем, выколачивая из себя эти проклятые дни. Тоску. Страх. Сомнения.
Жесткие струи били по плечам, по груди, он подставлял им лицо, отфыркивался и смеялся над своей радостью. Сегодня он мог все. Черт их возьми, им же хуже, что со мной связались!
Ему уже наскучила эта забава, и он шагнул под раструб сушилки. Струя теплого воздуха обняла его, он нежился, ему не хотелось уходить, все та же непонятная радость звенела внутри и тут сумасшедший, наглый, великолепный план сразу со всеми деталями возник в нем.
Хэлан даже задохнулся, так это было здорово. Он больше не смеялся. С размеренной точностью автомата оделся и пошел в гостиную - убирать.
После завтрака Хэлан поехал в город. Оставил машину на Сетти, пересел на такси и долго мотался, выискивая место. Ему еще не приходилось охотиться на такую дичь, и это даже было здорово: вот так, напоследок, проверить, чего же ты стоишь.
Центр, окраины, трущобы - все не то. Перейдя на ручное управление, Хэлан упрямо обшаривал узкие улочки старого города. Квартал за кварталом эх, кажется, пролетел, уже и сворачивать пора, как раз упрусь в зады Эснан.
Подумал - и не свернул, доехал до конца. И нашел! Улочка, в самом деле, уперлась в громадный дом, он развернулся, двинулся назад, и сразу увидел то, что искал: другая улочка, пошире, отходящая влево, тоже кончилась тупиком, ее перегородил какой-то громадный промышленного вида комплекс. Оно!
Хэлан поставил машину, вылез - и тут-то началась настоящая работа.
Через пару часов он вернулся в центр. Отпустил такси и пошел, позванивая по справочным, от автомата к автомату. Почти десяток перебрал, пока нашел то, что надо: почти неисправный аппарат с полосами по экрану и роскошным хрипом в динамике. Усмехнулся и позвонил в полицию.
– Мне Тена Гираса, - сказал он мутному призраку дежурного.
– Его сейчас нет, - зыбко прошелестело в динамике.
– Что передать?